Анна Зимовская - Саша Лойе и черный маг
— Да, — Михаил не хотел лишний раз пререкаться.
— Очень хорошо, — Саша протянула маленькую руку. Он накрыл ее своей большой и теплой ладонью, тихонько сжал и отпустил.
— Я спасу вашу дочь, даю слово. Даже если сама не вернусь, ее вытащу, — говорила Лойе спокойно, как будто речь шла о загородной прогулке, а не о возможной гибели.
— Я вам верю, — ответил Токарев, — как уже давно никому не верил. Вы, конечно, редкая стерва. Но что-то в вас есть. Доброта или честь, не знаю точно.
— Мне не надо быть доброй, Токарев, — отпарировала женщина. — Я просто профессионал в своем деле. Если берусь за работу, то делаю все, что могу. И еще держу слово. Всегда. Так что готовьте деньги. Вам пора. Время уходит.
Токарев подошел к дочери и долго смотрел нее. Потом очень осторожно, чтобы не потревожить провода капельницы, взял крохотную тощую ручку, наклонился и поцеловал тыльную сторону ладони. Мужчина вышел из палаты, не оборачиваясь. В дверях появилась Нора и шофер с сумками. Водитель поставил вещи подле дивана и удалился. Нора спросила не надо ли чего. Лойе уверила помощницу, что у нее все в порядке, и отпустила.
Глава одиннадцатая
Наконец Саша осталась одна. Можно было сосредоточиться на работе. Предстояло умереть, погулять по долине смертной тени, отыскать раненую душу и вылечить. Ну и воскреснуть в конце концов.
Первым делом ведьма запечатала окна и дверь. Для этого Лойе положила на порог и подоконники медные амулеты и мешочки со зверобоем. При выходе в нижний предел ей меньше всего хотелось иметь дело со злобными лярвами, которыми наверняка кишело это место.
Потом женщина достала из кейса мел, ржавый железнодорожный костыль, молоток, веревку и рулетку. Нарисовать правильную пентаграмму диаметром больше полутора метров и так не лекго, а с загипсованной рукой это просто сизифов труд. Саша построила правильный пятиугольник, заготовку для пентаграммы, по старинному методу художника Альбрехта Дюрера. С помощью молотка вбила костыль в пол посередине палаты, привязала к нему веревку с мелом и нарисовала окружность. Провела линию диаметра, отмерила центр круга. Пользуясь рулеткой, поделила окружность на пять равных секторов. Получился правильный пятиугольник. Лойе соединила его углы диагоналями. Убрала инструменты, достала гримуар с заклинаниями. Внимательно, без спешки Саша покрывала пентаграмму знаками и надписями, вдыхая в пентакль силу. Ошибка в начертаниях могла стоить магу жизни.
Женщина промучилась два часа, пока не получила сносный, работающий пентакль. Потом расставила по лучам звезды медные курильницы, зажгла благовония — ладан с примесями гашиша, спорыньи и дурмана.
Внутри пентаграммы поместила толи — медное зеркало размером с суповую тарелку. Вещь была старой и восхитительно варварской. Рамку из матового темно-красного металла украшали двенадцать грубо вырезанных изображений зверей — оленей, медведей, сов, и гротескные фигурки духов-помощников. Зеркало требовало постоянного ухода. Без полировки оно тускнело и теряло отражающие свойства. Чтобы вернуть зеркальной поверхности первоначальный блеск, женщина быстрыми движениями натерла ее мягкой хлопчатобумажной тканью.
Закипел чайник. Саша достала металлический китайский термос, на красном корпусе которого цвели потускневшие с годами синие и золотые хризантемы. Ведьма взяла бумажный пакет с размолотыми в порох растениями, отмерила две горсти сбора, засыпала его в термос и залила кипятком.
Это была адская смесь — аконит, беладонна, дурман, наперстянка и еще девять смертельно ядовитых растений и грибов. Чтобы пить такой настой и не сыграть в ящик, Саше пришлось приучать к нему организм в течение двух лет, употребляя смесь в гомеопатических дозах. Сбор погружал организм в подобие комы, помогая душе отделиться от тела.
Покинуть материальную оболочку можно разными способами. Например, медитировать, или молиться, или вакханской пляской вогнать себя в экстаз. Но это долго, трудно, а иногда и малоэффективно. С настоем погрузиться в транс проще и быстрее. Все равно что доехать на лифте на сотый этаж небоскреба, можно подняться вверх и по лестнице, но кому охота так надрываться?
Каждый раз перед ритуалом Сашу терзал страх, легонько словно перышком щекочущий внутренности и позвоночник. Сердце то пускалось в бешеный галоп, то пропускало удары. По телу прокатывалась нервная дрожь, кожа покрывалась липким потом. Хотелось все бросить, развернуться и уйти.
Вполне нормальная человеческая реакция — бояться и бежать от смерти. Впереди ждала бездна, знакомая и приветливая. Она ласково принимала каждого и уже не опускала назад. А Саша снова и снова выскальзывала из цепких объятий. Никогда это не было легко, и каждый раз хотелось остаться на той стороне.
Женщина закрыла глаза, сосредоточилась на дыхании. Глубокий вдох, медленный выдох, десять секунд до следующего вдоха. Она выжимала из своего разума страх как воду их губки, запирая его в подсознании. Саша очищала себя от гнева, ужаса и чувства вины. На душе становилось спокойно и пусто. Так и следует встречать смерть.
Ведьма осторожно потягивала настой. Крепкий, насыщенный и вкусом, и запахом, напиток был ужасно резок. Каждый глоток обжигал горло и давался с трудом.
Женщина подошла к Ирине. Закрепила на груди девочки маленькую свинцовую пентаграмму, точную копию той, что нарисовала на полу. Потом Лойе разделась, аккуратно повесила одежду на диванчик. Достала со дна сумки шаманский наряд.
Оргой, кожаная рубаха с навешенными на ней железными кружками и фигурками, вместе с бубном и зеркалом являлся непременным атрибутом шаманского ритуала. Экстатический транс не наступал, пока колдун оставался в обычной одежде. Наряд преображал шамана, превращая его в сверхчеловеческое существо. Давал ему новое "легкое" тело, с помощью которого можно было преодолеть мирское пространство и путешествовать в мире духов.
Кафтан сам по себе был обиталищем духов. Живущие в нем сущности подавали признаки жизни. Наряд вздрагивал, шевелился и звенел металлическими нашивками, которые совершенно не ржавели от времени.
Градусник в палате показывал двадцать четыре градуса, но Саша мерзла. Она надела кафтан прямо на голое тело. Заскорузлая оленья кожа, насквозь пропитанная потом прежних хозяев оргоя, ощутимо пованивала и неприятно терла кожу. Под рубашку Саша надела подгузники для взрослых. Она покидала свое тело на несколько дней. Но организм, даже погруженный в беспамятство, продолжал работать, в том числе испражняться. Чтобы не очнуться в луже собственных испражнений приходилось одевать памперсы.
