Олег Бондарев - Рыцарь понарошку
Хриплому такой ответ то ли не понравился, то ли он действительно не очень доверял людям и всегда ждал подвоха, но, как бы то ни было, он сплюнул Пижону под ноги и нагло заявил:
– Ты на моей земле, пацан. Плати деньги и проваливай.
«Ах, как всегда!.. – разочарованно подумал картежник. – И почему им в голову не придет что-нибудь дельное, новое, оригинальное?»
– Чего молчишь? – ухмыльнулся тот, что стоял подле Хриплого. – Коли денег нет… давай, штаны сымай, будем так за прогулку рассчитываться!
– Ага, конечно, – разыгрывая податливую овечку, «проблеял» Пижон: из рукава в руку, обдав ладонь легким холодком, выкатилось лезвие ножа. – Сейчас…
Героем он не был никогда, но улица с малолетства научила «кто первый бьет – того и кошелек».
Приятель Хриплого упал, схватившись за кровоточащее горло. Пижон уже думал, что грабители испугаются его грозного выпада и убегут, петляя по снегу, когда предводитель шайки воздел руку вверх и указующим перстом ткнул в мальчугана:
– Убить!
И бежать пришлось Пижону…
С каждым шагом снег становился все глубже и глубже; когда его уровень достиг колена, пришлось перейти на скорую ходьбу, проще говоря, делать так, как не повел бы себя ни один человек, гонись за ним пять озлобленных смертью товарища грабителей.
Однако нужно было бежать и не думать…
Ну, или хотя бы быстро идти.
Не всякий раз увидишь, как бежит по натянутому меж домами канату чернокожий, белозубо скалящийся циркач. А если внизу, на сколоченном наспех помосте, бесятся в клетках полосатые тигры, чинно вышагивает на задних лапах зеленая кошка, а удав рассказывает сказки и умеет считать до трех, то на такое представление сбежится весь город. И в самом деле: не каждый день на дворцовой площади выступают циркачи!
Не было их и на этот раз.
Не брать же в расчет молоденькую эльфийку, робко жонглирующую яблоками у видавшего виды фонтана?
– Ты послушай меня, братец Горрац, послушай хорошенько: если нет хоботатых слонов, силачей или хотя бы завалявшегося клоуна, этот цирк – не цирк! – толстощекий бюргер значимо поднял палец. – А если девчонка не циркачка, то что? Знамо – попрошайка и грабительница, а значится, место ей в тюрьме! В тюрьме, почтенный Горрац!
– Ты это… того… – стражник озадаченно поскреб пятерней затылок, высморкался в подол бюргерского платья и, решившись, направился к девочке.
Кларетта слишком поздно заметила опасность. Грязная лапа ухватила девушку за плечо. Яблоки посыпались на мостовую, раздалось оглушительное «Пчхи!», сизый дымок окутал эльфийку и…
В руках у стражника Горраца остались алая ленточка и яблоко.
– Это… того… – воин задумчиво надкусил плод, несколько раз, разбрасывая крошки белой мякоти, чавкнул и, сунув ленточку в кошель, направился прочь.
Высунувшийся наружу червяк презрительно фыркнул.
– Ну, вот, – гордо выпятив грудь, сообщил Фэт. – Что я вам говорил – готовенькие!
Кушегар, выворачивая мешок наизнанку, посмотрел на болото. Секундой позже подняла глаза Элви.
Оба разом раскрыли рты и тихо, про себя, выругались.
Когда бы еще довелось увидеть плавающих лапами кверху и безостановочно икающих василисков, если бы не Фэт с его волшебной кружкой?!
– Надо переплывать, – сказал рыцарь важно. После долгого стояния на краю трясины Фэт все же нашел в себе силы вытереть подарок Куры пучком травы и засунуть его в седельную сумку.
– В точку, – хмыкнул Кушегар. – Только как? Может, у тебя в мешке еще и дракон есть, раскладной?
– Почему раскладной?
– Потому что другой не влезет.
– Не-а, – поскреб затылок Фэт. – Я вот думал… плот связать, может? Поможешь же, да?
– А вот это идея! – одобрительно кивнул дворянин. Жаба, душившая его по поводу выполненного Фэтом плана о василисках и пиве, торопливо поскакала обратно в болото. – Пойдем. А ты, Элви, за вещами посмотри и на ящеров этих, огненных. Если что – заливай их пивом из фэтовой кружки!
Волшебница в ответ шутливо отдала честь Кушегару. Завсегдатай званых вечеров и банкетов тут же зарделся и пинками погнал рыцаря в чащу. К сожалению, он не сразу понял, что их небольшой отряд попал в заросли колючки.
Через полчаса шесть толстых стволов лежали, крепко-накрепко связанные отыскавшейся в сумке Кушегара веревкой.
А учитель и ученик выдирали из рук последние иголки.
– Ну, спускать? – спросил Фэт, когда барон еще раз осмотрел плот и дал добро.
– Ага, – немного отрешенно бросил дворянин, увлеченно рассматривая болото. – Если б было море пивом…
Но ни Фэт, ни волшебница уже не слышали увлеченно вещающего Кушегара. Они толкали плот в болото, что, как оказалось, совсем непросто.
– Эх, неучи, – сплюнул в траву дворянин. – То ли дело я в их годы…
Детство у Кушегара действительно было очень увлекательным и запоминающимся: в юношеские годы он не пропускал ни одной юбки. Отец еще всегда спрашивал: «А зачем тебе столько, если ты все равно ни одну не носишь?» и часто наказывал сына ремнем, чтобы больше думал о предстоящем крещении в рыцари.
«Ты, может, и на герб наш юбку засунешь? – порицал его строгий родитель. – А что? Дракон в юбке!» – и долго хохотал.
Маленький Кушегар обычно вприпрыжку бежал на кухню, к маме, и, громко чавкая, дулся на папу в компании куриной ножки и ломтя хлеба.
Впрочем, воспоминания воспоминаниями, а плот тем временем, несмотря на все упреки Комода, был уже на воде. Досадливо крякнув, дворянин подхватил сумку и неспешно зашел на «палубу».
– Гребите, чего уставились? – велел он под взглядами спутников. – Плот наш сам не поплывет – у него ни паруса, ни заклятия.
Элви закатила глаза и «упала в обморок» на одну из сумок. Рыцарь вздохнул и взялся за самодельные весла.
Плот тронулся.
– Когда мы придем, Вал? Когда? Я устала, – тихий, ровный голос.
– Скоро, Малышка, – как легко, неожиданно просто далось ему это прозвище. Он пробовал называть так других, но слова всегда глохли в глотке. Валентин улыбнулся и задумчиво повторил: – Скоро… Малышка.
– Мы идем… сколько? Куда? Я не знаю. Я ничего не знаю, Вал. Ты оставляешь меня в странных местах, я вижу странных людей, иногда они приветливы, иногда, как сегодня… Я устала, Валентин, очень устала.
– Скоро, Малышка… скоро.
Слишком.
Завтра она встретит своего Единственного. Такое бывает очень редко – ведь Валентин один, а смертных… смертных излишне много. Но иногда он успевает, и тогда две судьбы становятся одной, а разделенные половинки вопреки всему объединяются в целое. Кем он будет, ее Единственный? Высокий стройный принц на белом коне? Жестокий, злой к врагам, но такой теплый дома Лорд Севера? Или все же печальный менестрель из Желтого Леса?
