Юлия Баутина - На берегах медовой реки
Когда до Дьюина дошло, что Беренкар просто сбежал, воспользовавшись единственным безопасным способом отступления, он даже не испытал вполне ожидаемой зависти. Все прочие чувства перекрыла глухая ненависть к Скорпиону, хотя сам он, скорее всего, поступил бы точно так же, окажись у него схожая возможность. Возможности, впрочем, не было, а выбираться как‑то следовало — в этом мнении все запертые в Кемен–Ра оказались едины, поскольку каждый понимал, что без припасов шансов долго держать оборону у них нет никаких. Дождавшись ночи, наемники предприняли отчаянный рывок, атаковав позиции осаждающих. Попытка была почти безнадежной, однако каким‑то чудом им все‑таки удалось выжить. Возможно, помогло отчаяние, сплотив измотанных бойцов в единый кулак, смявший вескурийцев, которые не ожидали, что у кафиров достанет сил для такого отчаянного сопротивления. Прорвав в ходе короткой, но яростной схватки оцепление, отряд ушел в ночь, оставив на остывшем песке семь трупов наемников и около полутора десятков — бедуинов. В том ночном бою Дегюрджа и заработал себе украшение на физиономию, поначалу, ослепленный болью и хлещущей из раны кровью, решив, что вовсе окривел на правый глаз. Потом, когда шрам начал рубцеваться, стало ясно, что зрение все же сохранилось, так что в итоге цена, которую Дьюину пришлось заплатить за спасение собственной шкуры, оказалась не так уж высока. Тогда же, в дышащей могильной стынью темноте Гарагума, ему было наплевать на цену. В висках колотилась одна–единственная мысль: удержаться в седле, не свалившись под копыта летящим за ним по пятам взмыленным коням; выжить, чтобы рассчитаться с Беренкаром. К рассвету стало ясно, что погони за ними нет, и тогда Дьюин повернул коня к Теджену. Большая часть уцелевшего отряда последовала за ним — всем не терпелось поговорить по душам со Скорпионом, однако разговора не вышло. Им даже не пришлось долго искать его следы — все и так было на виду. Несколько больше времени понадобилось, чтобы убедиться в том, что обнаруженный ими ком плоти причудливой формы действительно принадлежит их бывшему вожаку. Последние сомнения развеял выуженный из сердцевины кома аджарн.
— А ведь я говорил… — сплюнув, сказал Манни и осторожно пощупал свой сплющенный нос. — Нечего лезть со свиным рылом к магам, да еще туда, где они сами до конца не разобрались. Но куда там. Кому суждено утонуть, тому никакая лодка не поможет.
Такова была краткая надгробная эпитафия Беренкару Скорпиону, и таковы были обстоятельства, заставившие Дьюина накрепко запомнить понятие 'портировка'.
Глава 6
Из прочих путешественников слова Ларри заинтересовали, пожалуй, одного лишь Хельстайна.
— Частичная портировка? — переспросил он, недоверчиво глядя на распластанные по земле останки. — А разве такое возможно?
— Теоретически да, — неуверенно сказала Ларри. — Но практически в рамках используемой сейчас методики для этого требуется каждый раз перестраивать структуру заклинания под конкретный объект, на который оно направлено. Иными словами, для стабильного многократного использования ловушки необходимо постоянное присутствие поблизости мага. Здесь же никого нет, и, тем не менее, она работает.
Ларри ненадолго задумалась, а потом ее лицо вдруг приобрело жалобное выражение.
— Лиииис! — просительно протянула магичка. — Признайся честно, у тебя какие‑нибудь виды на наших конкурентов имеются?
Хельстайн покачал головой.
— Нет. А что?
— Да ничего особенного, просто крохотное пожелание. Если мы с ними все‑таки пересечемся, оставьте мне кого‑нибудь одного живого.
— Зачем?
Ларри ткнула кинжалом в сторону бьющего в небо столба света.
— Хочу на наглядном примере проверить, как действует ловушка, — с невинной улыбкой пояснила она. — Договорились?
— Посмотрим, — коротко обронил Хельстайн.
Дьюин скептически фыркнул. Просьба Ларри его не удивила. Там, где бывает замешан большой куш, проигравшая сторона в любом случае уходит в расход — чародейским ли способом, или при помощи банальной резни, не столь важно. Куда более важный вопрос, кто именно окажется проигравшей стороной на этот раз? Если говорить откровенно, магичка с академиком сейчас занимались дележом шкуры неубитого медведя. В отличие от них Дьюин превосходно представлял себе возможности Козлоборода. Одного из своих людей Сильфрид потерял. В нынешнем виде труп с трудом поддавался опознанию, но, если наемник не ошибался, то не повезло Курту Фокстайлю. Курт был взломщиком от бога, замки и механические ловушки любой сложности щелкал, как белка орешки, однако магии малого народца противопоставить ему, увы, оказалось нечего. Итак, оставались еще шестеро, если, конечно, свою скромную лепту в уравнивание сил не внесла какая‑нибудь гидра. Нет, Дьюин вовсе не стал бы возражать против такого уравнивания, однако, поскольку никаких подтверждений этому пока не было, предпочитал исходить из худшего варианта раскладов.
Худшим вариантом на данный момент были шестеро бойцов со стороны Сильфрида, включая мага. Что в случае необходимости мог противопоставить им Хельстайн? Да ничего. Обоих академиков можно было списывать со счета сразу же: в стычке от них пользы, как от козла молока. О'Тул, с учетом его нынешнего мутного состояния, тянул не более чем на половину бойца. Что касается Ларри, то она, конечно, была сильна, но не настолько, чтобы сойти за четверых, пусть даже лишенных магии, воителей. К тому же Дьюин действительно не знал, какого именно мага взял с собой Сильфрид. То, что тот не заметил торчащую посреди дороги ловушку, конечно, свидетельствовало против него, однако кто его знает, как там все обстояло на самом деле. Да и в любом случае — хоть с магом, хоть без него — в данный момент перевес определенно оказывался на стороне Козлоборода. Сам же Дьюин пока не решил, чью сторону он займет в случае противостояния, если возможность выбора вообще будет ему предоставлена.
Наконец, магичка утратила интерес к трупу, по–видимому, выжав из него всю возможную информацию, и встала, брезгливо отряхивая ладони.
— Продолжаем путь, — распорядился Хельстайн. — Ларри, думаю, тебе лучше будет возглавить отряд на случай повторной встречи с подобными сюрпризами.
— Ты прав, — согласилась магичка. — Сомневаюсь, что наши предшественники станут учтиво отмечать своими телами каждую встреченную на дороге преграду, хотя лично я была бы благодарна им за подобную жертвенность. В общем, не высовывайтесь вперед, господа. Тише едешь — дальше будешь.
— А его мы, что, так здесь и оставим? — растерянно спросил Монметон, кивнув в сторону трупа.
