Тэд Уильямс - Марш Теней
— Мы получили известие с тем кораблем… Письмо от отца. Но Кендрик не позволил нам его прочитать.
— Умоляю, госпожа! — почти закричал Чавен. — Не трогайте линзы! Мельчайшая царапина испортит их безвозвратно.
Бриони отдернула руку и задела край ящика. Она вскрикнула и подняла палец: красная капля скатилась на ладонь.
— Какой ужас! — встревожился врач. — Простите меня. Я виноват, испугал вас…
Чавен порылся в карманах своего просторного одеяния. Он вытащил оттуда горсть черных кубиков, потом изогнутую стеклянную трубку, затем пригоршню перьев и, наконец, платок, выглядевший так, словно им начищали старую медь.
Бриони поблагодарила его, рассеянно положила грязную тряпку в карман и принялась высасывать кровь из ранки.
— Значит, у вас пока нет новостей? — спросил Чавен. — Посол не объявится до полудня, — ответила Бриони. Баррик снова почувствовал раздражение и неловкость. Его беспокоило, что сестра поранила палец.
— Мы пришли с поручением, — напомнил он. — Вы нужны нашей мачехе.
— Ах вот в чем дело. — Врач начал оглядываться, словно не понимал, куда подевался его платок. Потом закрыл ящик с линзами. — Ну конечно. Я сейчас же отправлюсь к ней. А вы пойдете со мной? Я хочу услышать про охоту на виверну. Ваш брат обещал мне ее для изучения и препарирования, но тушу до сих пор не доставили. Говорят, что он раздает ее на трофеи, и этот слух меня беспокоит. — Он решительно направился к двери, бросив по пути помощнику: — Закрой навес, Тоби. Я передумал. Боюсь, сегодня слишком пасмурно, чтобы наблюдать за небом.
С видом отчаянной безнадежности молодой человек взялся за одно из огромных колес. Со скрипом, напоминавшим предсмертный стон сказочного зверя, створки купола начали медленно, дюйм за дюймом, сходиться.
Между тем стражники, отставшие от Бриони и Баррика, только подошли к дверям обсерватории. Едва они остановились перевести дыхание, как трио уже прошло мимо них — по направлению к башне Весны.
Девочка не старше шести лет открыла дверь в покои Аниссы, вежливо поклонилась и отступила в сторону. Комната была на удивление ярко освещена. Десятки свечей горели перед усыпанным цветами святилищем богини материнства Мади Суразем. В углах стояли свежие снопы пшеницы — они усиливали благотворное влияние Ярило, божества урожая. Шесть фрейлин молча бродили вокруг огромной кровати, словно крокодилы в одном из крепостных рвов Ксиса. Пожилая женщина, похожая на повитуху или знахарку, угрюмо поглядела на Баррика и сказала, что ему нельзя входить к Аниссе, так как это женская половина.
Принц готов был разозлиться, но тут, отодвинув полог кровати, выглянула мачеха — с распущенными волосами, в просторной белой ночной сорочке.
— Кто там? Это врач? Он может ко мне пройти.
— С ним молодой принц, госпожа, — пояснила старуха.
— Баррик? — Она произнесла имя принца как «Бах-ри-ик». — Ну и что, женщина? Я вполне прилично одета. К тому же сегодня я не собираюсь рожать.
Анисса тяжело вздохнула и откинулась на подушки.
Врач и близнецы подошли к кровати, а Селия тем временем подняла и закрепила полог. Она успела улыбнуться Баррику, потом поймала взгляд Бриони и вежливо поклонилась им обоим. Анисса сидела в кровати, опираясь спиной на подушки. Две крошечные собачки с рычанием дрались из-за какой-то тряпки у нее в ногах. Без косметики лицо королевы выглядело особенно румяным и здоровым. Баррик (в отличие от Бриони, он даже не пытался полюбить мачеху) был уверен, что они напрасно утруждали себя просьбой королевы: та просто изнывала от скуки.
— Очень мило, что вы пришли, дети. Я так больна, что совсем перестала выходить, — обмахиваясь веером, сказала Анисса.
Баррик почувствовал, как Бриони вздрогнула, когда мачеха назвала их детьми. Королева выглядела очень молодо, особенно сейчас — без краски на лице, с распущенными волосами. Она была старше Кендрика всего на пять-шесть лет и очень хороша собой, хотя красота ее казалась вызывающей. По мнению Баррика, Аниссу портил слишком длинный нос.
«Она не сравнится со своей служанкой», — подумал принц, украдкой бросая взгляд на Селию.
Но та преданно смотрела на свою госпожу.
— Вы плохо себя чувствуете, моя королева? — спросил Чавен.
— У меня боли в животе. Такие, что словами не передать.
Анисса была маленькой и хрупкой (даже сейчас, когда приближались роды), однако обладала даром приковывать к себе внимание окружающих. Бриони называла ее Шумной Мышкой.
— А вы принимали тот эликсир, что я для вас сделал? Королева махнула рукой.
— Ах, тот! От него у меня внутренности завязываются узлом. Могу я вам сказать или это неприлично? Мой кишечник уже несколько дней не работает.
Баррик решил, что ему достаточно дамских секретов. Он поклонился мачехе и отошел к дверям. Анисса еще немного поговорила с Бриони, посетовала на отсутствие новостей из Иеросоля, пожаловалась, что письмо от Олина принесли Кендрику, а не ей… Наконец Бриони откланялась и присоединилась к брату.
Стоя поодаль, они наблюдали, как Чавен заботливо осматривает королеву. Он задавал вопросы обыденным тоном, который скрывал от внимания Баррика то, как маленький толстый доктор приподнимает королеве веки и принюхивается к ее дыханию. Женщины вновь занялись вышиванием и разговорами. Возле кровати остались лишь пожилая повитуха, ревниво наблюдавшая за каждым движением врача, и Селия — она держала госпожу за руку и выслушивала ее болтовню как великую мудрость.
— Ваши высочества Бриони и Баррик! — Чавен одной рукой поддерживал королеву, а другой вытащил из кармана часы на цепочке. — Приближается полдень, и я вспомнил о своем плане. Я говорил вам, что хотел установить большой маятник на фасаде храма Тригона, чтобы все могли знать точное время? Но иерарху почему-то не нравится моя идея…
Близнецы внимательно выслушали его рассуждения о грандиозном и, скорее всего, неосуществимом плане, потом извинились, попрощались с мачехой и поспешили прочь из башни Весны. Им предстоял длинный переход через внутренний двор. Стражники, поджидавшие их, сплетничали с охраной королевы. При виде близнецов они устало поднялись и двинулись вслед за принцем и принцессой.
На этот раз в огромном Королевском зале Предела (только семейство Эддонов называло его «тронной комнатой», ведь для них замок был домом, а не только твердыней власти) собралась толпа людей куда более представительных по сравнению с пестрой утренней братией. Бриони почувствовала беспокойство. В зале было полно военных, вдоль стен просторного помещения стояли гвардейцы, в отличие от охраны близнецов не позволявшие себе ни свободных поз, ни болтовни.
