Марина Дяченко - Хозяин колодцев
Дверь распахнулась. Аниты уже не было рядом; Юстин не успел сказать ни слова, а его уже брали под руки, уже куда-то вели, вывели на галерею; небо подернуто было перышками облаков, низкое солнце едва угадывалось за серой пеленой. Никто не говорил ни слова, да и потребности такой — о чем-то говорить — ни у кого не возникало.
Юстина вели через двор — к башне. Темница, подвал, туда никогда не достигают солнечные лучи...
Осколок стекла все еще был у Юстина в кулаке. Никто не заворачивал ему руки за спину — будто подразумевая, что он сам выбрал свою судьбу и теперь волен без принуждения идти навстречу смерти...
— Погодите, — сказал Юстин хрипло. — Одну минуту... Только на солнце посмотреть...
Стражники переглянулись.
— Смотри, — с плохо скрываемым сочувствием сказал старший.
— Солнца-то нет, — заметил другой.
— Сейчас выйдет! — пообещал Юстин. — Одну минуту!
— Нам нельзя тут стоять, — сказал старший стражник.
— Но оно сейчас выйдет! — не сдавался Юстин. Сперва будто искорка прорвалась за край облачного покрывала. Потом — кусочек диска.
И в следующую секунду Юстин увидел светлый небесный круг сквозь осколок закопченного стекла.
x x x
Он лежал на теплой земле, затылок упирался в твердое. Трещали кузнечики.
Он полежал немного — и сел.
Под ним была могила. Не очень давняя. Он вскочил; на могильном камне было грубо вытесано его имя.
Юстин вздрогнул и огляделся.
Да, эту могилу он вырыл своими руками, спасаясь от вербовщиков Краснобрового. И получилось так, что Краснобровый — мертв, а он, Юстин, вот уже несколько раз стоявший на пороге смерти — жив...
Он посмотрел на свою ладонь. Закопченного осколка не было — остались лишь порезы и запекшаяся кровь.
За деревьями виднелся дом. Юстин сперва пошел к нему, потом побежал. Навстречу ему выскочил щенок-подросток и сперва залаял, а потом узнал; дед, месивший глину в старом корыте, обернулся. Подслеповато сощурился.
Комья свежей глины налипли на шелковую княжью сорочку. Дед, не обнимавший Юстина с тех пор, как он стал взрослым, теперь намертво заключил его в белые, пахнущие глиной объятия.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Поздней осенью Юстин встретил Королеву наездников.
Это было время долгих ночей, время сухого шороха и далеких огней, видимых с холма сквозь голые ветки деревьев. Юстин перебрался из шалаша в заранее обустроенную землянку — с лежанкой, печкой и дымоходом. Много дней он жил один, прячась ото всех, промышляя охотой и рыбалкой, подбирая хлебные "гостинцы", которые дед оставлял для него в условленном месте, и только редко-редко, если уж становилось совсем невмоготу — наведываясь по ночам домой.
Он знал, что его ищут. И что за дедом наблюдают, тоже знал. И знал, что в последнее время слежка стала менее пристальной. Может быть, Ушастый Звор и за ним князь Арунас поверили, что Юстин либо сгинул совсем, либо обретается в чужих землях?
— Звор уехал, — шепотом пересказывал дед добытые для Юстина новости. — У него новая война, на этот раз на западе... Ему, вишь, все воевать надо... А новый князь тише воды, ниже травы. Все по-Зворовому продолжается, какие он указы издал — такие и остались... Оно и понятно, с флажком-то в душе особо не посамовольничаешь...
Юстин кивал, потирая ребра. Слева в груди покалывало — привычно уже, несильно, будто тупой иглой.
— А Хозяин-то Колодцев знает, где ты, — еще тише шептал дед. — От него не скроешься... Но Звору не выдал. Звор ему за флажок заплатил, не за шпионство... А знаешь, чем Хозяин Колодцев плату принимает?
— Не знаю и знать не хочу, — шептал в ответ Юстин.
И дед замолкал.
Он сочинял Юстину обереги — от случайного глаза, от недоброго помысла. Давал семена-обманки: бросишь такое в землю, и вырастет дерево, с виду старое, лет пятидесяти, и простоит сутки или двое, а потом распадется трухой. Такими обманками кого угодно с толку можно сбить: придет человек в знакомый лес — а лес-то другой совсем...
Силки и ловушки, сооруженные дедом, помогали Юстину прожить если не сытно, то хотя бы не голодно. Другое дело, что лесовики не любят заговоренных силков: рвут их, путают, поганят пометом. От лесовиков у Юстина была соль пополам с волчьим порошком.
Близилась зима. В первое утро, когда выпал иней, Юстин пошел проверять ловушки — и встретил в лесу Королеву наездников.
Под ногами не шелестело, как обычно, а похрустывало и даже позвякивало. Юстин вышел на поляну — и увидел девочку лет четырех, в зимней меховой безрукавке, но простоволосую, с длинной светлой косой, небрежно перекинутой через плечо. Он уже открыл рот, чтобы спросить, откуда в лесу ребенок и не заблудился ли он — когда вдруг увидел на высоких девочкиных сапожках шпоры с алмазными звездами.
Юстин замер с открытым ртом, а девочка смерила его внимательным взглядом — и вдруг расхохоталась звонко, на весь лес:
— Умора! Тебе могилу вырыли, а ты живой!
— Ты думаешь, это смешно? — шепотом спросил Юстин.
Девочка перестала смеяться, шагнула вперед, Юстин сразу вспомнил все страшные дедовы рассказы — и уже ни на что не мог смотреть, кроме маленьких шпор, сияющих, как полуденный лед. И, кажется, уже чувствовал их на своих боках...
— Та, которую ты ждешь, скоро придет к тебе, — сказала Королева наездников. — Она уже в пути... Йях-ха!
Юстин услышал шорох за спиной и успел пригнуться. Из кустов сиганул через Юстинову голову огромный волк; девочка вскочила на него верхом и всадила шпоры в бока:
— Йях-ха! Прощай!
Беззвучно качнулись заиндевелые ветки.
x x x
Вернувшись к землянке, он сразу понял, что сюда кто-то наведался. Первым побуждением было бежать прочь сломя голову; он отступил к толстому дереву у тропинки, наложил на лук стрелу — и долго оглядывался, прислушивался и принюхивался, пытаясь определить: где засада?
Засады не обнаружилось. Сквозь голые ветки было видно и тропинку, и вход в землянку, и замаскированный из нее выход, который Юстин устроил, как лис, на всякий случай. Если кто-то где-то и прятался — то только внутри, а там больше двух человек не поместится...
Не опуская лука, Юстин подошел ближе.
— Кто здесь?
Деревянная дверь медленно отворилась. В низком проеме стояла, пригнувшись, круглолицая девушка с короткими, до плеч, светлыми волосами.
"Та, которую ты ждешь, скоро придет к тебе. Она уже в пути..." Королева наездников никогда не лжет.
x x x
— Я соврала тебе, — сказала Анита.
— Но ты ведь спасла мне жизнь...
— А перед этим я соврала тебе. Прости, а?
— Но ты ведь спасла мне жизнь!
