Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — гроссфюрст
Я смотрел на него, старательно фокусируя взгляд. Побитое в схватках тело просится полежать еще, кровоподтеки сошли, но смертельная усталость еще не выветрилась, затаилась, напоминает, что после такой встряски полдня бы в горячей воде, и чтобы могучие женские руки разминали мышцы и разгоняли кровь.
Он спросил осторожно:
— О чем задумались, ваша светлость?
Я проворчал с тоской:
— Почему я не крокодил?
Он опасливо охнул:
— Зачем это вам?
— Крокодилы даже ходят лёжа…
Он пробормотал:
— Некоторые и вовсе под себя… Может быть, встанете?
Я сполз с ложа, оделся, чувствуя, что сам делаю это быстрее, чем когда меня одевают двенадцать допущенных в королевские покои вельмож.
— Как хорошо…
Он спросил с подозрением:
— Что?
— Одеваться самому, — пробормотал я. — Мальчик, застегни мне сзади!.. И подай перевязь. Пояс затяни потуже… Теперь шляпу… Сэр Вайтхолд, в Геннегау с меня даже штаны снимали придворные!
Он спросил с неловкостью:
— Да?.. Гм…
— Это у них такая обязанность, — пояснил я сварливо. — Не опускайте глазки, тоже мне, стыдно ему за лорда! Обычай такой, королей одевают и раздевают, это такая привилегия, за нее морды друг другу бьют.
Он взглянул остро.
— К счастью, вы не король.
— Может быть, — ответил я сердито, — но корона была в моих руках, я ее уже почти примерил…
— Все, — сказал он благочестиво и перекрестился, — что Господь делает, он делает к лучшему. Хотя и непонятно.
Я подумал, кивнул.
— Да вроде бы что-то проступает в тумане. Но, вы правы, непонятно, что с этим делать. Все мои планы были связаны с Сен-Мари. Про Армландию, честно говоря, совсем забыл. Тем более не думал ни о каком Турнедо, будь оно неладно.
Мальчик учтиво и как-то особенно красиво распахнул перед нами двери, мы перешли в кабинет. Через несколько минут туда начали стягиваться мои военачальники, все какие-то противно бодрые, выспавшиеся, с громкими голосами и широкими жестами.
Сэр Вайтхолд ответил мне с немалым запозданием, но авторитетным голосом:
— Все самое лучшее случается неожиданно.
Сэр Клемент, хотя не слышал, о чем был разговор, счел нужным вежливо уточнить:
— Как и худшее.
— Потому что неожиданные события, — заявил мудрый сэр Вайтхолд, — случаются в нашей жизни намного чаще, чем ожидаемые.
Виконт Каспар посмотрел на него с подозрением в слишком честных глазах.
— Намекаете, что сладкое надо сожрать в первую очередь? Пока не?..
Вайтхолд покосился на него с неудовольствием.
— Это вы чего, шутите так странно? Шутка должна быть смешной и неожиданной, как удар дубиной в темноте!
— Удар дубины в темноте, — сказал сэр Климент задумчиво. — Да, это в самом деле смешно, вы правы… Если в темном переулке вам неожиданно влупят со всей дури ногой в пах, кулаком в живот и палицей по голове, то самое главное — не растеряться, это же шутка, шуточка даже…
— А засмеяться? — спросил барон Саммерсет. — Как вот мы все еще целы, хотя кто думал, что получится вот так?
— Его светлость за всех думала, — авторитетно заявил виконт Рульф. — Ваша светлейшая светлость, столицу мы нагнули, что дальше?
— По сепаратному договору, — объяснил я, — вашему сюзерену принадлежит три четверти этого бывшего королевства. Помимо столицы!.. Вот все эти земли и будем осваивать.
— Это как?
— Бить сваей, — пояснил я. — Несогласных. Долго и больно.
Сэр Клемент пробормотал:
— Ну, долго бить не придется… Если осваивать вашими гуманными методами, чтоб не мучились. Как думаете поступить с освободившимися землями?
— Как и принято, — ответил я. — Я сторонник незыблемости и узаконенной властью священности полезных мне традиций. Замки и земли щедро и безвозмездно раздам своим лояльникам. Мои рыцари получат во владения налаженные хозяйства, где каждый уже знает и делает свою работу, как в поле, так и в замках, где гарнизон блюдет, кухарка готовит, прачка стирает, а жена раздвигает ноги навстречу судьбе.
Он переспросил:
— Простите… жена?
Я посмотрел в удивлении.
— У вас что с ушами? Прочистите. Я же сказал, замок получаете вместе со всем персоналом. Там только хозяин погиб, но остальное уцелело! В том числе и жена. Приезжаете в пожалованный мной от щедрот замок, объявляете себя хозяином, проверяете, все ли на месте: кузнец в кузнице, конюхи в конюшне, повар на кухне, жена в спальне… Конечно, вы вольны любого заменить, в том числе и жену, однако настоящий мужчина не побрезгает ли заниматься такими мелочами? Нам вообще-то по большому счету без разницы, кто там в постели. К тому же не думаю, что предыдущий хозяин был такой уж дурак, чтобы взять уродину.
Он пробормотал в неловкости:
— Оно-то так, но как-то не совсем…
Я пожал плечами.
— Вы вольны выгнать бедную женщину на мороз или отправить милосердно в монастырь.
Он сказал поспешно:
— Нет-нет, я так не сделаю, что вы, ваша светлость!
— Тогда просто принимайте и ее в хозяйстве, — решил я. — Как козу или корову, в зависимости от комплекции. Вам-то какая разница? Думаю, и ей тоже, главное — мужчина в доме. Дело не в жене, как вы понимаете, а чтобы все работало, приносило доход, а налоги в казну выплачивались сполна и вовремя. И тогда прикрою глаза на некоторые мелкие нарушения гражданского процессуального права. Но если налоги не потекут в мой державный карман, я припомню все ущемления свободы слова, коррупцию, недостаточное передвижение капиталов и отсутствие инвестиций.
— А это… что?
— Корабли я строю, — напомнил я сварливо. — Инвестиции необходимы! Я вообще замки, может быть, начну раздавать только при условиях вложения в строительство флота!
Все слушали внимательно и почтительно, только у меня есть размах и даже некоторый опыт, когда стараешься наладить работу в целом королевстве.
Сэр Вайтхолд спросил нерешительно и с надеждой:
— Ну, теперь пир в честь победы?
— Все бы вам пиры, сэр Растер, — ответил я сварливо, — тьфу, сэр Вайтхолд! Простите, очень уж вы как близнецы и братья, я оставил в Сен-Мари замещать себя этого великого героя, что уже стал легендой, специалиста по гарпиям и вообще, он тоже попировать любит… Но если так уж невтерпеж, то распорядитесь накрыть столы в большом зале.
— Вы почтите нас присутствием?
— Если мне оставите за столом местечко, — ответил я.
Они ушли шумной гурьбой, все повеселели еще больше, пир — это победа, это признание, это хвастовство подвигами, и если отменить пиры, то половина радости от побед будет потеряна.
