Татьяна Богатырева - Гильдия темных ткачей
Только когда король высказался, Шу заметила, что сдерживает дыхание. От глубокого вздоха закружилась голова, снова голодом свело внутренности.
— Дорогая, что с вами? — В патоке сестринской заботы всплывали колючки раздражения и опасения.
— Все в порядке, Ваше Высочество, благодарю.
Шу склонила голову: кто знает, что Ристана прочитает в ее глазах?
* * *Обратно Шуалейду провожал Флом. Так странно и непривычно было видеть несгибаемого генерала смущенным и подавленным! Но Шу терпеливо ждала, пока он сам не расскажет, в чем дело. Терпеливо… Шу сама не верила, что это скромное, тихое существо, норовящее забиться в темный угол — она, собственной персоной.
Уже открыв перед Шу двери гостевых покоев, генерал замялся. Ей показалось, что он сейчас передумает и уйдет.
— Фрай? — она дотронулась до его руки. — Ты не откажешься выпить со мной чаю?
Флом удивленно посмотрел на нее. Медленно кивнул. И словно опомнился: в его жесты и осанку вернулись прежняя уверенность и властность, нахмуренные брови разгладились. Генерал снова готов был вести в бой армию… или же посмотреть в глаза Шуалейде.
— Так что ты хотел мне сказать? — не выдержала Шу после третьей чашки.
Генерал замер и опустил взгляд. Тонкий фарфор в его лапище треснул, остаток чая пролился на скатерть.
— О, ширхаб! — Он осторожно опустил осколки на блюдце. — Прости.
— Да ладно, какая ерунда…
— Не за чашку, — прервал ее Фрай. — Я… мне… — Он снова опустил глаза и скривился, словно откусил неспелый лимон. — Мне придется принять этот клятый орден. Его Величество прав. Нельзя сейчас спорить с Конвентом, доказывая, что ты не темная. Ты же понимаешь, да? Лучше эти слухи, чем брак с принцем Лермой…
Шу вздрогнула: что же это за принц такой, что генерал боится за нее, темную колдунью?!
Генерал сбивался, замолкал и кусал ус, объясняя, почему он должен, и почему нельзя, и почему надо. Но в каждом слове слышалось: прости!
— Фрай, ну что ты со мной, как с маленькой. Я все понимаю. Думаешь, не вижу, как на меня смотрит Ристана? А придворный маг… Да мне ничего не надо, только бы он забыл о моем существовании. Я боюсь, Фрай. Я не хочу стать темной. И не хочу стать мертвой.
— Но, Шу… — вскинулся генерал.
— Без но, — перебила его Шу. — Если для того, чтобы унести отсюда ноги, надо сказать, что шаманы сошли с ума и сами на себя вызвали грозу, я так и скажу. Да что угодно скажу! И ты скажешь.
— Ненавижу политику, — рыкнул генерал, успокаиваясь. — Никогда я не приписывал себе чужих побед. И, Шу… все равно солдаты знают, кто их спас. И люди тоже узнают!
— Не надо. Не говори никому, пожалуйста! Если ты прав, и Его Высочество заинтересовался мной только ради одаренных наследников, пусть лучше он думает, что это все случайность. Тогда, быть может, я буду ему не нужна. Он не захочет жениться на никчемной девчонке, правда?
— Правда, Шу. Правда, — солгал Фрай и улыбнулся одними губами.
За эту ложь, за эту заботу и желание защитить она благодарила Светлую. За то, что не одна. За то, что есть кто-то, кому она нужна не как пешка в игре и не как политический товар.
* * *Все оставшееся до отъезда в Сойку время Шу провела в своих покоях. Никакая роскошь, никакие диковины позабытого за шесть лет дворца не смогли бы ее заставить переступить порог: где-то там, неподалеку, был темный шер Бастерхази. Шу кожей чувствовала опасность и радовалась, что не успела восстановить запасы энергии по дороге домой. Шу смеялась бы над собой: с какой радости ей, принцессе, притворяться дохлым жуком? Но инстинкт подсказывал, что лучше притвориться, чем оказаться съеденной.
К счастью, отец посчитал ее присутствие на торжественном приеме в честь генерала Флома, победителя зургов, излишним. Она был рада, что про нее забыли, и с удовольствием весь следующий день читала принесенные отцовским секретарем книги. А на третий день, чуть рассвело, вместе с Фломом отправилась обратно на побережье. В захолустье, в ссылку, в изгнание… в единственно безопасное место — крепость Сойки.
Глава 6
Маркиз Длинные Уши
Каждому из детей боги подарили по одному цвету и одной стихии: Алому Дракону досталась власть над огнем, Зеленому — над деревьями и животными, Синему — над водой, Голубому — над воздухом и ветрами, Оранжевому — над камнями и земными недрами. Лиловому же дракону, самому старшему, спокойному и разумному, Двуединые подарили власть над правдой и иллюзиями, а самому младшему и непоседливому, Золотому — отдали птичье пение и красоту закатов. И была в каждом Драконе суть Сестры и суть Брата, Свет и Тьма, Жизнь и Смерть. Но не поровну досталось детям от родителей: Красный, Оранжевый и Лиловый драконы больше походили на отца, а Синий, Голубой и Зеленый — на мать. Только Золотой дракон унаследовал поровну от Хисса и Райны, и сутью его стало равновесие Сумрака.
Катрены Двуединства435 год, 21 день Холодных Вод. За пять дней до праздника Цветущего Каштана. Имперский тракт, к северу от Суарда.
Маркиз Дайм шер Дукрист покинул постоялый двор с первыми лучами солнца. Потрепанный камзол, тощая седельная сумка и недорогая шпага на поясе — ни дать ни взять молодой безземельный шер, едущий наниматься в королевскую гвардию. Но так мог бы подумать только тот, кто ни разу не держал в руках золотого империала. Любому другому длинноватый нос с горбинкой, сросшиеся брови и узкий жесткий рот сказали бы достаточно, чтобы кланяться очень почтительно и держаться от императорского бастарда подальше.
Пока селяне не успели заполонить Юго-западный тракт повозками, пылью и суетой, Дайм ехал не спеша, наслаждаясь птичьим гомоном и запахами едва проснувшегося леса. Редкий миг тишины и покоя, одиночества и раздумий. Миг свободы — драгоценной, как синий жемчуг Залива Сирен, и обманчивой, как песни тех же сирен.
Наслаждаться тишиной и покоем помешало шебуршание в придорожных кустах. Дуболом сам собой запульсировал в ладони, но Дайм погасил его: много чести таким разбойничкам, ради них портить новые перчатки. Ни арбалетов, ни мечей у них не было, лишь один лук и три дубины. Выдержки тоже не оказалось: стрела просвистела в локте слева от Дайма и поразила ежевичник на обочине.
— Вылезайте, почтенные. Бить не буду.
Приглашение Дайм сопроводил мягким, но убедительным магическим приказом — четыре лиловые нити потянули ничего не понимающих парней на дорогу. Все четверо щеголяли деревянными сабо, домоткаными рубахами и прическами под горшок.
