Уэйн Барлоу - Демон Господа
У самого Замка Вельзевула было просто не протолкнуться. В небе носились полчища демонов, роившихся вокруг башен и шпилей, а по идеально гладким плацам туда-сюда бегали простые служащие и чиновники рангом повыше.
Трое посетителей нырнули вниз, пролетев над самым широким рвом раскаленной добела лавы — «Поясом Люцифера». Это был искусственный оборонительный рубеж, и Элигор видел, что дальнюю стену канала усеивают открытые пасти труб, по которым магма поднималась из глубин Преисподней сюда. Здесь опять приложил руку Мульцибер. Приземлившись у подножия Замка, капитан почувствовал обжигающий жар, и он едва ли стал меньше, даже когда они поднялись по ступеням внутрь.
Валефар, как первый министр Саргатана, приблизился к капитану стражи и официально возвестил о прибытии своего государя. Долго ждать им не пришлось: почти сразу открылась одна из боковых дверей, и многорогий секретарь первого министра Агареса пригласил их внутрь.
* * *Адрамалик удивлялся про себя неожиданному вниманию к владениям дряхлого Астарота. Агарес давно получил известие об отбытии из Адамантинаркса Саргатана и его демонов. Тоже ведь событие нечастое: шесть сотен лет прошло с последнего визита Саргатана в Дис. Вельзевула, разумеется, такое невнимание к его особе отнюдь не радовало, он расценивал его как отсутствие должного уважения.
А теперь в Ротонде с Андрамаликом и Агаресом ждет и гонец Астарота. Его шпионы в Адамантинарксе сразу послали весть об отправлении Саргатана, и, как только она достигла разваливающейся столицы бывшего учителя Саргатана, города Аскада, его гонец сразу пустился к Вельзевулу. Летел он без остановки, на пределе сил, и потому до сих пор дрожал, его крылья тряслись и дымились.
Ждать гонца не заставили, отдохнуть ему не дали. Сразу же провели к первому министру, и, хотя Адрамалик при их беседе не присутствовал, он понял, что цель прилета гонца — получить поддержку Вельзевула для своего господина и ослабить связи престола с Саргатаном.
И вот они трое стояли в Ротонде, дожидаясь государя. Адрамалик знал, что тот роится вверху, меж шкурами, и наблюдает за ними тысячами крохотных глаз. Знал он и то, что гонец потратил силы не впустую. Ни для кого при дворе не секрет ревнивое безразличие государя к Саргатану. Именно к Саргатану всегда обращались взгляды тех, кто считал себя скорее падшими ангелами, чем демонами. Теперь Вельзевулу представлялась возможность нанести удар по усиливавшемуся потенциальному сопернику.
Никто не заметил проскользнувшего по лицу Андрамалика легкого подобия улыбки. Скучно в Дисе. Война подстегнет ленивое течение событий, добавит в них остроты.
* * *Крутой подъем на башню первого министра занял у Саргатана и его спутников чуть ли не весь день. Башня острым когтем пропарывала мясные покровы рядом с Черным Куполом. За узкими окнами появлялась и исчезала панорама города. Наконец секретарь ввел их в сводчатый зал рядом с приемной первого министра, кивнул на широкие скамьи из кроваво-красного камня и исчез за боковой дверью.
На скамьи они даже не посмотрели. Валефар шагал вдоль зала, Саргатан подошел к окну и воззрился на грандиозную Арку Потерянных Крыльев. Элигор задрал голову к выцветшей фреске с изображением какой-то древней битвы.
Наконец к ним вышел Агарес. Вид он хранил официальный, любезностями разбрасываться не стал и, сразу пригласив в свою приемную, предложил занять тяжелые резные кресла. Этот высокий и тощий демон казался недовольным. Элигор вспомнил, что Валефар хоть и не хвалил этого самого важного чиновника Вельзевула, но, похоже, никогда и не ругал.
— Государь поручил мне от его имени рассмотреть ваши вопросы, — проскрипел Агарес. — В настоящее время государь занят с супругой и не хочет, чтобы его отвлекали.
— Мы можем подождать, — в тон ему ответил Валефар.
— Полагаю, в этом нет необходимости, господин первый министр. Государь исчерпывающим образом изложил мне свои взгляды относительно положения вдоль ваших границ.
Агарес демонстративно сложил руки на груди, и Элигор увидел на его тонком пальце массивный перстень в виде мухи — знак его ранга.
Элигор покосился на Саргатана. Агарес обращался исключительно к Валефару. Вот, расцепив руки, он принялся оправлять складки своей длинной мантии. Явное оскорбление. Значит, отношения между Саргатаном и Вельзевулом окончательно испорчены.
— Лорд Астарот угрожает нашим границам, — сказал Валефар. — И нас интересует, какова будет реакция государя на наш ответ вторжению Астарота.
— Если вы не развяжете войну, то не последует и реакции государя. Мы гарантируем отвод войск Астарота. Мы постараемся также улучшить экономическую ситуацию.
— Но если на нас нападут, мы имеем право защищаться? — настаивал Валефар.
— На вас не нападут. — Агарес повернулся наконец к Саргатану. — Лорд Астарот в безвыходном положении. Поход к вашим границам — это жест отчаяния. Все знают, что, напав на вас, он себя погубит. И сам он это знает. Он просто стремился привлечь к себе внимание. Наше внимание, не ваше.
Саргатан медленно поднялся. Зубцы, парящие над его головой, выбрасывали огненные струи.
— Ты прекрасно знаешь, первый министр, что я сделаю все, чтобы защитить свои границы. Слишком много сил я потратил на их укрепление и теперь не собираюсь подвергать их риску. Не любитель я крушить соседей, но, поверь, как это делается, я не забыл. — Агарес молча сверлил его глазами. — И передай государю моему Вельзевулу, что он всегда желанный гость в Адамантинарксе.
Эта фраза представляла собою уже прямой вызов. Все знали, что государь никогда не посещал этот город. Да и никакие другие города.
Саргатан смолк, подтянул плащ и двинулся к выходу. Валефар и Элигор поспешили за ним. Первый министр Вельзевула такого не ожидал — челюсть его задрожала, и он сжал ее костлявой рукой.
Саргатан распахнул толстую дверь, искусно спрессованную из отборных душ, резко шагнул в соседний зал и чуть не сбил с ног миниатюрную фигурку. Спешивший за господином Элигор вильнул в сторону, огибая обоих, и успел лишь заметить, что фигурка в белых одеяниях была женщиной. А Саргатан подхватил ее мощными когтистыми лапами и удержал от падения.
Очевидно, женщина спешила из Ротонды, в которую открывался этот зал. Широко раскрытые глаза, раздувающиеся ноздри… Она едва сдерживала сильное волнение. На белом, словно застывшем, лице ее выделялись какие-то синевато-серые пятна, прическа была растрепана. Но даже в таком состоянии она представляла собой нечто необыкновенно прекрасное, тем более — в Аду.
