Николай Воронков - Неправильное привидение
- Граф, что случилось?
- Да вроде ничего, но у меня возник вопрос. Насколько необходима клетка именно в таком виде?
- А что?
- Да я вот проехался вдоль нашего отряда. Всё привычно и понятно. А вот клетка, закрытая девичьей ленточкой, в которой сидит человек со злющими глазами, да ещё и вооружённый мечом, вызывает массу вопросов! У первого же поста стражи сразу возникнут подозрение - кого же везёт граф Демур? Если пленника, то почему в такой смешной клетке, да ещё и вооружённого? А если ему так доверяют, что дверка завязана ленточкой, то к чему вообще этот балаган? Хотя… За несколько минут так допечь возничего, что тот начал одевать броню и прятаться, это уже о чём-то говорит.
Таня сердито посмотрела на меня, и я постарался немного успокоиться. Неудобно как-то при ней устраивать бучу. Ничего, мы с графом поговорим как-нибудь потом наедине… Сразу стало легче, и я даже смог улыбнуться Тане. Та тоже оглядела клетку.
- Вообще-то внешний вид не играет никакой роли. Единственное пожелание - чтобы к этому несчастному не могли приблизиться и прикоснуться против его воли.
Я хотел обидеться на "этого несчастного", но вовремя заметил кулак, которым Таня по возможности незаметно погрозила в мою сторону. Пришлось сделать скучающий вид.
- То есть мы можем взять обычною повозку с тентом, усилить её изнутри деревянной обрешёткой и этого будет достаточно?
- Только там должен быть ровный чистый пол, решётки с дверками спереди и сзади, и побольше отверстий, чтобы можно было дышать и смотреть по сторонам - всё-таки я не хочу превращать повозку в передвижную тюрьму - сразу уточнила Таня.
Граф задумчиво разглядывал Таню, потом обратился к мужику -возничему:
- Ты всё слышал?
Тот кивнул.
- Тогда чтобы к утру всё было готово! И о своей безопасности побеспокойся - усмехнулся граф. Напоследок повернулся к Тане:
- А вы, Таня, великая магесса, а может и неповторимый психолог - запереть вооружённого мужчину ленточкой для волос - это нечто!
Таня не нашлась что ответить и только смущённо порозовела.
Вскоре раздались команды, и процесс развёртывания лагеря повторился - мы остаёмся здесь до утра. Таня подчёркнуто осторожно выпустила меня из клетки, отвела на край поляны. Мне развели костёрчик, чтобы я не скучал, и оставили в покое. Который я расценил скорее как издевательство (непреднамеренное). Я ведь даже щепочку туда положить не могу! Немного спустя явилось двое солдат, принесли прямоугольный кусок ткани типа брезентухи и за пару минут установили для меня маленькую палатку. Оба при этом старались не поворачиваться ко мне спиной и не смотреть в глаза. Закончив установку палатки, так же молча ушли.
Положение складывалось идиотское. Гулять мне никто не запрещал, но вроде и идти некуда. Весь маленький лагерь как на ладони, сиди да посматривай вокруг. Но мне ведь скучно! Таня с другими девчонками то пряталась в палатке, то гуляла, оживлённо о чём-то болтая. Графа не было видно, но он мне и даром не нужен был. Солдаты вроде нормальные мужики, но о чём я с ними буду говорить? Не, побазарить я могу с любым, если он в штанах. Но в этом мире я всего несколько дней. Знаком, да и то чуть-чуть, только с Таней. И понятия не имею об этом мире. Кто здесь главный, какие порядки. Можно, конечно прикинуться потерявшим память. Да и Таня говорила, что я могу заговариваться. Только кто из нормальных мужиков будет всерьёз разговаривать с таким… убогим? Слова грубого не скажут, но не хочется мне подобного к себе отношения.
С большим трудом дождался вечера, ужина и прихода Тани. Та явилась заметно повеселевшая. Мордашка посвежела, чистые волосы волной легли на плечи. Чистое платье с чужого плеча. Я бы даже сказал - с чужой груди. Танина грудь мне очень нравилась, но в чужом платье она как-то потерялась. На мгновение даже мелькнула мысль, что с прежней хозяйкой платья мне ещё предстоит познакомиться. И если потрогать получится вряд ли (в моём-то положении), то хотя бы насмотрюсь вдоволь. Но все приятные мысли были сразу сметены любопытством. Мы с Таней уселись на ствол поваленного дерева и немного поиграли в комедию под названием "Приём пищи привидением". Таня зачёрпывала ложкой кашу из принесённой тарелки, подносила к моему рту и тут же сбрасывала в траву. Через пару минут мне это надоело.
- Тань, может хватит? Может, сразу вывалишь всю кашу, и поговорим как люди?
Та сделала строгое лицо.
- А вдруг за нами кто смотрит? Как я буду объяснять, почему ты не ешь?
- Да кому мы нафиг нужны? Да ещё следить, что и как я ем?
- Если бы не твои выходки, то может и никто.
Я опешил.
- Тань, ты о чём? Я тут весь белый и пушистый, сижу в тишине, никого не трогаю. Что за наезды?
- А тебе и не надо бегать, орать и материться. В тебе время от времени как будто просыпается… - Таня замялась - нечто…
Слава богу, что на этот раз не стала говорить "демон".
- И в такие моменты ты пугаешь одним своим видом, одним взглядом, одним голосом, даже если говоришь тихо и вполне обычные вещи. Я немного привыкла к тебе, но и то пугаюсь до… очень сильно пугаюсь.
Таня внимательно смотрела на меня, то я только пожал плечами. Мало ли кто и от чего пугается. Я, во всяком случае, специально никому не грозил.
- Возничий перед уходом потребовал двойную плату.
- А я тут при чём? Может он жадина, который за копейку удавится?
- Он сказал, что от одного звука твоего голоса его бьёт дрожь, и на других условиях он не поедет.
- Ну… я не знаю. Я всего лишь хотел познакомиться.
- Графу хватило одного твоего злого взгляда.
- Ой, какие мы нежные и впечатлительные! - попытался съехидничать я.
Таня даже не улыбнулась.
- Граф - смелый и отважный человек, но он был очень встревожен, когда вернулся обратно к палатке. Потом собрал солдат и дал им строгое указание по своей инициативе не приближаться к тебе и не смотреть в глаза! Я сама слышала.
- И как он это объяснил?
- Сказал, что ты немного повредился разумом. И что во время приступа теперь можешь превратиться в гарлаха.
- А это ещё что такое?
- Так называют воинов, которые в бою впадают в неконтролируемую ярость, и их уже ничто не может остановить, кроме смерти.
- Берсерки, что ли?
- У нас говорят "гарлах".
Я развеселился.
- Ну умора, ну потеха! Я тут сижу и боюсь, что какой-нибудь из солдат мне запросто по шее может надавать, а я и ответить не смогу. А выходит, что они теперь боятся меня ещё больше, чем я их? И я теперь везде могу ходить пальцы веером?
- Это как? - не поняла Таня.
Я тут же изобразил распальцовку и несколько раз прошёлся перед ней, стараясь поточнее изобразить повадки некоторых моих знакомых. Таня смотрела внимательно, потом коротко заметила:
