Чарльз де Линт - Покинутые небеса
Мужчина похож на профессионального игрока — как всегда, красив, в черных джинсах и пиджаке, в таких же ботинках, черная шляпа с плоскими полями, совсем как у меня, лежит рядом со столом на скамье, на фоне ослепительно белой рубашки выделяется черная бабочка. На девушке черные армейские ботинки, черные брюки и сильно вытянутый черный же свитер.На свитере так много затяжек и спущенных петель, что, кажется, он сделан из перьев. Идет игра. Растрепанная девчонка против хладнокровного красавца. С первого взгляда их можно принять за родственников. Может быть, за кузенов. Что-то общее есть в чертах их лиц. Только волосы разного цвета: у него — темно-пепельные с рыжеватым отливом, а у нее — иссиня-черные, с двумя белыми прядками, бегущими от висков. Но глаза очень похожи — темные, с желтыми искорками, и у обоих довольно темная кожа. Вы можете принять их за индейцев или мулатов, но я-то лучше знаю. Это Первые Люди, как и я сам. Противоречия между ними возникли давным-давно.
По жребию Коди должен был начать игру, он разбил пирамиду и начал гонять шары, так продолжалось около часа, пока он не допустил ошибку на пятом шаре. Он с улыбкой пожал плечами и уступил Маргарет место у стола, но по его лицу я понял, что Коди недоволен. Что-то мелькнуло в его глазах, а кожа на лице дернулась, словно поднявшаяся шерсть на загривке хищника, но все это длилось лишь одно мгновение, и никто, кроме меня, ничего не заметил.
С тех пор наступила очередь Маргарет — на целых три дня. Никто никогда не видел такой игры. Все разговоры прекратились, остальные столы опустели, и Джимми погасил над ними лампы. Люди пили пиво, курили и смотрели. Уходили домой поспать, иные шли на работу, но обязательно возвращались и качали головами, увидев, что она все еще за столом, все еще играет.
Сначала все ждали, когда она ошибется. А теперь все удивлялись, как она может так долго стоять у стола, улыбаться, блестеть глазами и играть, словно только что подошла. Я хотел было сказать им, что она может играть так вечно и никогда не ошибется, но сдержался. Мне тоже стало интересно. Не то, как долго она выдержит, а то, что будет потом.
Вороны и лисы. Вражда между нашими семействами восходит к самому первому дню существования мира. Мы говорим «давным-давно», имея в виду течение времени в душе, и не считаем его годами. Мы, в отличие от вас, никогда не видели особого смысла в календарях. Солнечные и лунные циклы, смена времен года — вот все, что нам надо, точно так же как мы имели свои территории, а не владели землей. Понятие о собственности пришло вместе с вами. Ворон говорит, что вы мыслите категориями коробок. Все надо положить в определенный ящик, вы даже живете в коробках.
Территория — это совсем другое. Это не постоянная величина. Мы метим необходимое пространство, когда заводим семью и воспитываем детенышей, но мы не строим на своей территории ничего постоянного, не создаем ничего, чтобы отметить свое место. Наши гнезда — немного перьев, глина, ничего такого, что дожди и время не могли бы унести без следа. И мы никогда не владели этим пространством единолично, не заявляли, что цветок не имеет права здесь расти, или воробей клевать семена, или лисы ходить своим путем, а паук плести паутину, или солнце не должно здесь светить, а ветер дуть. Все это не имело для нас значения. Может быть, теперь кто-то из нас тоже живет в коробках, но большинство селятся так, как и прежде, ходят теми же тропами, идут по миру, оставляя за собой лишь отпечатки ног, живут во времени, которое течет в душе.
Люди не знают, как к нам относиться. Многие из вас считают, что нас никогда и не было на свете, некоторые думают, что мы жили когда-то давно и так же давно исчезли. Но мы все еще здесь, духи прошлого, мы живем среди вас, только вы нас не замечаете. Когда вам случается с нами столкнуться, вы думаете, что видите привидение, или фею, или пришельца, прилетевшего с далеких звезд, чтобы воткнуть в вас иголку или унести с собой на серебристой тарелке. Вы не хотите верить, что мы настоящие. Это накладывает на вас определенную ответственность. Создает неловкость при мысли о том, как вы поступаете со своими родственниками.
Но мы не участвуем в судебных разбирательствах, не требуем возмещения убытков. Это я говорю не для того, чтобы облегчить ваше положение. Вы или живете по законам добра, или нет. Час расплаты наступает тогда, когда вы заканчиваете свои дела в этом мире и переходите в следующий. Хорошим людям не о чем беспокоиться. А всем остальным… что ж, вы получите то, что заслужили. Вы не переняли наше старое правило «око за око», как перенимаете многие истории. Один из ваших людей случайно столкнулся с Великой Тайной, с которой все началось. Но, можете мне поверить, она затрагивает каждого из вас.
Но я рассказывал вам о Коди. Быть может, он знаком вам как Собакоголовый или Старина Койот, хотя, в общем-то, он не выглядит таким уж старым. Он всегда суется в чьи-то дела и считает их своими. По правде говоря, я отношусь к нему скорее хорошо, чем плохо, что в равной степени свидетельствует и о моем добром нраве, и о его способности располагать к себе. Он действительно обладает шармом и приятной наружностью, а его темные волосы напоминают крылья ночной бабочки. Кроме того, Коди влекут к себе всевозможные несчастья, как мотылька — огонь.
В Первый день мы все — покрытые шерстью, перьями или чешуей — бродили по земле, пытаясь постигнуть величайшее чудо жизни; то были времена Дзен. Мы, первые птицы, видели, как рождается солнце, мы вызвали луну из моря и рассыпали звезды по черному, как наши крылья, небу. Мы были родными братьями и сестрами, мы вышли из небытия и должны были принять участие в спектакле будущего. Мы сидели на ветвях вековечных деревьев и видели, как темноту разрывали вспышки света. «Это похоже на фейерверк», — сказала тогда Зия, и хотя никто из нас не знал, что это такое, все ее поняли. Потом огни погасли, и мы увидели, как Далекое Прошлое обретает очертания — появились горы, реки, леса и моря. Наши младшие братья и сестры расселись по ветвям и растерянно моргали — они забыли обо всем, кроме того, что было у них перед носом.
И каждый получил свою шкуру и носил ее без всяких жалоб, потому что для этого и был рожден. Но только не Коди.
Ох, Коди.
Он бродил между братьями и сестрами в то время, когда они еще не совсем очнулись. Украл пушистый хвост у рыси, украл смелость у зайца, независимость у муравья, оставил дельфина без ног, а у черепахи стянул прекрасные остроконечные уши. Так он крал что-то у одного, что-то у другого, а потом заметил, что мы наблюдаем за ним с дерева.
