Джонатан Страуд - Последняя осада
– Маркус, а твой папа чем занимается?
– Мой?! Понятия не имею. Никогда не интересовался. На заводе где-то. Работает по ночам.
– А он ничего не скажет, что тебя сегодня нет дома?
– Ничего.
Маркус взял свою книжку и принялся ее листать. Эмили пристально смотрела на него.
– Так что же ты ему все-таки сказал? – спросила она. – Насчет сегодняшней ночи?
Маркус сделал вид, что с головой ушел в книгу.
– Ладно тебе, Маркус, – сказала Эмили. – Сегодня – никаких секретов! Мы же с Саймоном рассказали про свои семьи, и все такое. В чем проблема-то?
Он поднял голову.
– Ну, ты ничего особенного не говорила.
– Так это потому, что рассказывать особо нечего. Что ты хотел бы знать?
– Так и мне рассказывать особо нечего.
– Ладно. Наша семья. Сейчас соображу… – Эмили нахмурилась и принялась считать что-то на пальцах. – Значит, нас трое: я, мама и папа. Папу я почти не вижу. Он все время работает, даже по выходным: приносит домой какие-то бумаги и сидит над ними в столовой. Он не любит, чтобы его беспокоили. Мама в основном крутится по хозяйству и смотрит телевизор. Это удобно. Они позволяют мне делать все, что захочется. Только если родственники приедут в гости, тогда я должна быть дома. А так – ходи куда хочешь! Главное – вернуться домой к ужину, в остальном их все устраивает. Вот и все. Скучища, верно?
– Ты права, – сказал Маркус. – Действительно, скучища. Наверное, это просто ужасно, когда ты сидишь дома, а мама с папой позволяют тебе делать все, что захочется.
– Не знаю, по-моему, это нормально, – сказал Саймон. – По крайней мере, никто к тебе не цепляется.
Маркус застонал.
– Это была ирония! – устало сказал он. – Ну ладно, что ты там спрашивала? Про моего папу и сегодняшнюю ночь? Ну да, я ему ничего не сказал. Он не знает. На работу он уйдет сегодня в половине одиннадцатого, а дома завтра появится не раньше чем в девять утра. Я к этому времени буду у себя дома, на кухне, готовить ему завтрак.
Саймон нахмурился.
– Ты что, ему завтрак готовишь?
– Ну да, пять дней в неделю. – Маркус обвел их взглядом. – Я ему еще и одежду стираю. По воскресеньям. Что еще вы желаете знать?
Эмили немного опешила.
– Да нет, больше ничего, – сказала она.
– У меня вопрос, – сказал Саймон. – Сейчас еще нет половины одиннадцатого. Значит, твой папа знает, что тебя нет дома?
– Знает, конечно. Он знает, что я в библиотеке. Я ему сказал, что буду работать там до вечера. Над рефератом, который задали в школе. Я очень хорошо умею врать. Он думает, что я жулик, но спускает мне это.
– Но библиотеки же не до одиннадцати работают! – заметила Эмили.
– А ему-то это откуда знать? Он отродясь не бывал в библиотеке!
Последовала короткая пауза.
– Значит, тебе завтра рано вставать, – сказала Эмили. – Ты будильник принес?
– Ага. Можно мне еще индейки?
Разговор иссяк. Маркус продолжал есть, Саймон выбрался из спальника и в одних носках подошел к камину, чтобы подбросить в огонь еще пару поленьев. Пламя разгорелось на славу. Дым тоненькой струйкой уходил в трубу. Багровый свет озарял все просторное нутро камина и играл изменчивыми отблесками на лицах ребят. Остальная часть комнаты была погружена во тьму. Пламя было достаточно жарким, чтобы отогреть их лица, но в комнате по-прежнему стоял стылый холод. Шапок никто из ребят пока не снимал, а Эмили даже сидела в перчатках, которые теперь засалились от сыра и индейки.
– Давайте обогреватель тоже включим, – сказала она.
– Рано еще. – Саймон бережно положил в огонь здоровое полено. – Погоди, сейчас эти разгорятся – тогда станет по-настоящему тепло.
И он вернулся в свой мешок. Маркус повернулся на бок и снова читал книгу, держа в руке фонарик. Эмили оперлась на локоть и смотрела в огонь. Пламя разгоралось все сильней, и в комнате мало-помалу становилось теплее. На стенах и потолке плясали тени.
Шло время. Эмили сделалось теплей и уютнее, чем когда-либо за весь этот день. Она уже погружалась в приятное, рассеянное, неопределенное состояние между бодрствованием и сном, когда Маркус внезапно заговорил снова.
– Да, я был прав насчет сражений! – выпалил он. – Ну помните, тогда, когда мы сидели в караулке. Тут действительно гремели великие битвы!
Эмили, которая начала было задремывать, тут же очнулась. Саймон недовольно хмыкнул – очевидно, он тоже уже засыпал.
– Самая большая битва была здесь, когда король Иоанн явился, чтобы напасть на барона Хью, – продолжал голос Маркуса. – Бароны восстали против королевской власти, и Иоанн хотел их приструнить. Он прикатил сюда в тысяча двести пятнадцатом году и взял замок в осаду. Хью, его люди и все местные жители оказались заперты в стенах замка. У них было достаточно провизии, чтобы при необходимости выдержать шесть месяцев осады. Король встал лагерем вдоль рва. У него была армия в две тысячи человек, у Хью было всего четыре сотни. Король сказал Хью, что, если он немедленно сложит оружие, замок будет только временно конфискован. Хью будет отправлен в вечное изгнание, но его сын, Роджер, сможет унаследовать его владения, когда достигнет совершеннолетия.
Ну, Хью на это не повелся: он надеялся, что другие бароны вскоре придут ему на помощь. Он отверг предложение и приготовился к долгой осаде. Иоанн был в ярости. Он в тот же день пошел на приступ. Его люди пытались подойти к воротам по мосту, но лучники Хью их всех перестреляли. Ров у ворот был завален трупами, вода покраснела от крови. Пытаться войти нечего было и думать: переправиться через ров можно было только по мосту, а мост был слишком хорошо защищен. Так что Иоанну оставалось только сидеть и ждать. Шли месяцы.
– А как же другие бароны? – спросил голос Саймона из его спального мешка. – Они так и не пришли?
– Нет, не пришли. Иоанну не было нужды держать всех своих людей на осаде, так что половина его армии ушла и выкурила мятежников из нескольких соседних замков. Хью оказался в ловушке. Помощи ждать было неоткуда. Однако он не терял надежды. Он все еще рассчитывал, что Иоанну надоест его осаждать, или другие дела вынудят его удалиться, или еще что-нибудь. Каждый день Хью обходил стены, говорил со своими людьми, ободрял их, велел им сохранять бдительность, заверял, что помощь придет. И его сын, маленький Роджер, тоже обходил стены вместе с ним. Ему было всего двенадцать лет, но он был отважен, и все в замке любили его.
– Может быть, это была комната Роджера… – предположила Эмили. – Такое ощущение, что это могла быть она. Почему-то мне кажется, что это подходящая комната для сына хозяина замка.
– А дальше, Маркус? – спросил Саймон. – Что было дальше? Неужели Иоанн нашел способ войти в замок?
