Павел Молитвин - Путь Эвриха
Тайтэки закусила губу, не желая слышать, как негодяи радуются одержанной над соплеменниками ее мужа победе. Она надеялась узнать из их разговора о судьбе, уготованной ее дочери, но теперь ей стало ясно, что сегвана значительно больше интересуют украденные лошади и овцы, чем женщины и дети. Что ж, этого следовало ожидать… Но как осмелились они напасть на соседей, почему не испугались гнева Богов Покровителей и мщения Фукукана, который не будет знать покоя, пока сторицей не заплатит за нанесенные ему разор и обиду? Неужто Тамган надеется, что сегваны уберегут его от справедливого гнева хамбасов? Молодая женщина кровожадно улыбнулась, представив, как муж ее врывается во главе нескольких сотен воинов в становище кокуров, рубит нукеров Тамгана, а коварного нанга за руки и за ноги привязывает к хвостам четырех горячих жеребцов. Ой-е! Она еще увидит, как предателя разорвут на части! Быть может, возмездие настигнет его уже поутру, а к вечеру-то она наверняка будет свободна. Да-да, Фукукан разорит становище кокуров, захватит их скот, перебьет мужчин, а женщин и детей продаст горцам! Он подожжет замок Канахара и привяжет отрезанную голову мерзопакостного кунса к своему тугу…
Занятая мечтами о грядущем отмщении, Тайтэки не заметила, как сильная рука откинула полог, перегораживавший шатер, и открыла глаза, только когда подошедший к ней Тамган поставил чадящий светильник на перевернутую корзину, стоящую среди разбросанных по войлокам одеял и подушек.
— Немедленно развяжи меня, сын блудливой собаки! Слышишь, ты, вонючий мерин! Фукукан вырвет твое сердце! Скормит твои смрадные внутренности шакалам! Выколет глаза, отрежет яйца, спустит шкуру и велит обтянуть ею свое седло! Ты слышишь?! — Молодая женщина перекатилась на спину и уставилась на своего врага так, словно желала испепелить его взглядом горящих глаз.
— Слышу, моя радость, слышу. — Тамган склонился над Тайтэки, поглаживая заплетенную в косу бородку.
— Бурдюк с дерьмом! Отродье гадюки! Внебрачное порождение гиены и скорпиона! Ты слышишь, но не понимаешь! Ты даже представить себе не можешь, что сделает с тобой мой муж!.. — Тайтэки задохнулась от ярости, а нанг кокуров одобрительно покачал головой:
— В самом деле не могу. Мне трудно представить, что может сделать со мной Фукукан, если он не в состоянии даже добраться до меня. Как ты думаешь, станет твой муж нападать на наше становище, зная, что мы с нетерпением ожидаем этого?
— Ядовитый гад! Гнойник на теле Вечной Степи! Фукукан вспорет тебе брюхо и засыплет его горячими углями!
— Вряд ли он сделает это. Но если ты не угомонишься, я брошу твою дочь в муравейник, а тебя привяжу рядом. Криком дуба не повалишь — довольно угроз. — Тамган распрямился и поставил ногу в мягком кожаном сапоге на живот лежащей перед ним женщины. Тайтэки дернулась, однако нанг и не думал убирать ногу. — Ты и твоя дочь в моей власти. Фукукан не глуп и не станет совать руку в волчью пасть, постарайся уяснить это и не досаждай мне речами о мести. Мы остригли с племени твоего мужа шерсть, а ведь могли снять и шкуру. Теперь ты моя раба. Я могу делать с тобой что захочу, и лучше бы ты усвоила это не требуя доказательств.
— Врешь! — Тайтэки вывернулась из-под сапога Тамгана, перекатилась на живот, но нанг с жестоким смешком настиг ее и придавил к войлоку, водрузив ногу на затылок беспомощной пленницы.
— Почему же ты думаешь, что я лгу? Если хамбасы сунутся сюда, мои люди перестреляют их как куропаток.
Тайтэки беззвучно всхлипнула. Мерзкий выродок прав, глупо было надеяться на немедленное освобождение — нападение Фукукана на становище кокуров не может кончиться ничем хорошим. Но с Нитэки он не посмеет обращаться дурно! Боги Покровители не допустят, его соплеменники не осмелятся…
— Твои собственные люди убоятся гнева Великого Духа…
— Ах вот ты о чем! — Тамган убрал сапог с головы пленницы и расхохотался скрипучим, лающим смехом. — Кокуры получили благословение шамана на этот набег. Два года я обрабатывал их, и теперь они не убоятся ничего. Припомни, как вели они себя в становище твоего мужа, и оставь несбыточные надежды. Великий Дух помогает сильным, так было и так будет. Все остальное придумали лукавые трусы, дабы обезопасить свою жизнь и добро.
— Не верю тебе! — процедила Тайтэки, с ужасом чувствуя, что нанг не врет — его раскрашенные воины действительно были беспощадны. Она вспомнила труп Дзакки, увиденный ею, когда нукеры Тамгана волокли ее из шатра, и содрогнулась. Если уж они подняли руку на шамана…
— Зря не веришь, — кривым ножом нанг перерезал ремни на ногах женщины и рывком поднял ее с войлока. Тайтэки качнулась, но Тамган, не дав ей упасть, потащил пленницу на другую половину шатра. Бросил у горящего очага и громко крикнул: — Эй, кто там! Позовите ко мне Хайкана!
— Чего тебе нужно от меня? — вопросила Тайтэки, поджимая под себя ноги и упираясь в пол связанными за спиной руками. — Ты же знаешь — я ненавижу тебя!
— Я желаю, чтобы ты согревала мне ложе длинными зимними ночами. Ты доказала, что чрево твое плодоносно, и значит, сможешь подарить мне сыновей. — Тамган уселся напротив пленницы, плеснул в чашу архи и начал прихлебывать ее маленькими глоточками.
— У кокуров не нашлось дев, готовых разделить с тобой ложе? Неужто из-за меня стоило нарушать мир между племенами?
— Стоило. Среди моих соплеменниц нету подобных тебе. Ради тебя я готов развязать войну с сотней племен.
Тайтэки опустила глаза, против воли чувствуя себя польщенной словами нанга. Оказывается, не только герои улигэров способны затевать войны, чтобы заполучить приглянувшуюся им девицу. Кто бы мог подумать, что Тамган так сильно любит ее…
Нанг кокуров прикрыл глаза. Когда дочь Нибунэ предпочла ему Фукукана, он убедил себя, что безумно влюблен в нее. Он думал, что… Впрочем, вспоминать об этом не имело смысла, ибо обида вытеснила из его сердца любовь. Потом начали забываться и оскорбления, нанесенные ему Тайтэки на Кургане Предков, а стремление отомстить сменил трезвый расчет. Чтобы пережить эту зиму на берегу Бэругур, ему нужна была помощь Канахара, но за нее надобно платить и проще всего было рассчитаться с кунсом и его комесами лошадьми, овцами и женщинами соседей. О Тайтэки он давно уже перестал думать. Ой-е, ему совершенно все равно, кто будет ублажать его в постели, однако девчонка хороша собой, к тому же не зря в Вечной Степи говорят: сапоги нравятся свои — разношенные, а лошади и жены — чужие. Он возвысится в глазах соплеменников, если сумеет приручить жену Фукукана, а уверить глупую бабу, будто набег на хамбасов затеян им из любви к ней, ничего не стоит. Можно, конечно, просто припугнуть Тайтэки, расписав, какая ужасная судьба ожидает ее дочь, если она не сумеет удовлетворить его, именно так он и собирался поступить, но разумно ли запугивать там, где достаточно будет пары ласковых слов? Плод, сам падающий в руки, как известно, несравнимо слаще того, который приходится сбивать палкой…
