Анатолий Дроздов - Малохольный экстрасенс
– Прошу! – хозяин отступил на шаг.
Комната, в которую они вошли (охранник почтительно остался за дверью), была небольшой, но светлой, с высоким потолком. В центре ее стояла кровать. Маленькая. Но даже она казалась большой для худенькой бледной девочки, лежавшей здесь под кружевным одеяльцем. Она встретила посетителей любопытным взглядом.
Хозяин сделал легкий жест рукой, и женщина в белом халате на кушетке в углу (ее гость сразу и не приметил), встала и вышла.
– Дядя!
Девочка улыбнулась и протянула человеку с не запоминающимся лицом худую прозрачную руку. Тот осторожно взял ее обеими ладонями.
– Как ты, малыш?
– Хорошо. Тетя доктор сделала укол, и сейчас ничего не болит. Она мне вставать запрещает, а мне хочется. Мы бы с тобой поиграли… А это кто?
– Это тоже доктор, – хозяин отступил в сторону, чтобы гость мог подойти поближе. – Он будет тебя лечить.
– А почему он не в белом халате? – спросила девочка, с любопытством глядя на гостя. – Я поняла! – вдруг обрадовалась она. – Он будет шептать и махать руками. Как те, что уже приходили. Да?
– Да, – коротко подтвердил человек с не запоминающимся лицом. – А сейчас помолчи, лапочка, – он повернулся к гостю: – Приступайте!
Тот молча кивнул и провел ладонью над головкой девочки, затем – над кружевным одеяльцем. Лицо его вдруг скривилось, как от боли. Он поднял вторую руку и обеими ладонями стал водить над одеяльцем, словно обволакивая что-то. Девочка следила за ним с интересом.
– Ой, холодно! – вдруг взвизгнула она.
Гость нахмурился и положил ей ладонь на бледный лобик. Глаза девочки медленно закрылись, и она ровно задышала. Гость убрал руки. Хозяин кивнул.
– Идем! – вновь пригласил он.
Тем же путем они спустились в кабинет.
– Ну? – спросил человек с не запоминающимся лицом, когда они расселись по прежним местам.
– Рак печени. Третья, а может уже и четвертая стадия. Опухоль неоперабельная, – хмуро отозвался гость и добавил: – Метастазов нет.
Хозяин кабинета удовлетворенно кивнул:
– Значит мне про тебя говорили правду.
– А вам не говорили, что я таких случаях ничем помочь не могу? – все также хмуро спросил гость.
– Говорили, – подтвердил хозяин. – Я и не прошу, чтобы ты ее вылечил – знаю, что это невозможно. Но я знаю и другое. Не так давно ты был у одного мальчика. Ему помочь тоже было невозможно. Но ты с ним говорил и что-то делал – он умер через два дня во сне, улыбаясь. Эта девочка – моя племянница. У нее нет родителей, а у меня – детей. И если ее нельзя вылечить, то я хочу, чтобы она хотя бы умерла, улыбаясь. Понятно?
– Да.
– За работу я всегда хорошо плачу. А за такую – тем более! – человек с не запоминающимся лицом выдвинул ящик стола.
– Не надо! – гость встал. – Я сделаю все и так.
Хозяин кабинета бросил на него долгий тяжелый взгляд. Гость ответил ему таким же. С минуту, не мигая, они смотрели друг на друга. Затем хозяин задвинул ящик обратно.
– Я только хочу вам сказать, – промолвил гость, вставая, – что если бы ваши дебилы приехали чуть позже, они меня никогда бы не нашли.
Еле заметная усмешка тронула тонкие губы человека с не запоминающимся лицом.
– Ошибаетесь. Это намного проще, чем та работа, за которую вы беретесь. Что вам нужно для нее?
– Будет нужно – попрошу.
Хозяин встал, и тут же в дверь вскочил цветной охранник…
* * *
Поздним вечером тот же охранник осторожно заглянул в кабинет.
– Спит! – коротко доложил он от порога.
– Давно? – поднял брови хозяин.
– Только что, – охранник спешил, глотая слова. – Я в глазок смотрел, как приказали. Сначала он все руками над ней водил. Поводит-поводит, потом посидит на ковре немного – и снова. И так это… – охранник с трудом подбирал слова. – Как бы вытирает что-то. Никогда такого не видел. Аж жутко, блин! А потом совсем упал. Я заглянул – спит!
– Пойдем!
Они поднялись наверх. Гость лежал на ковре. На боку, уткнувшись лицом в собственное плечо. Человек с не запоминающимся лицом наклонился над девочкой. Она спала, тихо посапывая носиком. Он потрогал ее лобик. Тот был сухим и теплым. Почувствовав прикосновение, девочка вздохнула и перевернулась на бок. Хозяин убрал руку и склонился над человеком на ковре. Дыхания его не было слышно. Он поднял пальцем веко лежавшего – зрачка под ним не было.
– Позови врача, – обернулся он к охраннику. – Она внизу. К нему. Потом пусть зайдет ко мне.
Он выпрямился и пошел к двери…
Через полчаса женщина в белом халате открыла дверь его кабинета.
– Ну? – поднял он голову.
– Такое впечатление, что полное нервное и физическое истощение, – заговорила женщина, волнуясь. – Странно: днем он выглядел абсолютно нормально. А тут пульс еле прощупывался, и дыхание…
– Ну и? – прервал ее хозяин кабинета.
– Сделала укол, поставила капельницу, – торопливо стала перечислять она. – Он и сейчас лежит под ней. На ковре, – она помедлила. – Он пришел в себя.
– Перенесите его в другую комнату.
– Мы хотели, – женщина вздохнула, – но он запретил. И даже обругал нас. Говорит, что еще не закончил, нужен еще сеанс…
– Тогда пусть остается, – сказал человек с не запоминающимся лицом. – Принесите только ему поесть.
– Но… – замялась женщина.
– Что еще? – поднял он брови.
– Если у него такой упадок после того, как он выглядел здоровым, то в нынешнем состоянии он не может что-то делать. Он просто умрет! Понимаете?
– И что из этого?
– Как вы можете?! – лицо женщины пошло пятнами.
– Могу. Я его не заставляю убивать себя – успокойтесь. Его пригласили для другого, того, что он делал без всякого упадка сил, выходил на своих ногах, да еще деньги раздавал, – он помолчал. – Я не виноват в том, что он решил сделать нечто иное и лежит сейчас на ковре. Меня, по правде говоря, это совсем не волнует. Только девочка. Как она?
– Хорошо, – медленно выговорила женщина. – Ей явно лучше. Я даже не стала делать ей обычную инъекцию – она спит спокойно.
– Вот это – главное! И не забывайте: вас пригласили ухаживать за ней, а не за ним. Он взрослый, и сам знает, что делает. Идите!
Она понуро повернулась к двери.
– За ним тоже можете смотреть! – крикнул он ей вслед, почему-то раздражаясь. – Если вам того хочется. Но работать ему не мешать. Ясно?
После ее ухода он еще некоторое время сидел, сердито вертя пальцами толстую тяжелую ручку с золотым пером. Ему было неприятно и обидно. И он в раздражении швырнул ручку на стол…
15.
Санитарка мыла пол в коридоре больницы и, размашисто двигая швабру с тряпкой по гладкому мозаичному полу, и сердито поглядывала на приоткрытую дверь ординаторской. Там опять сидели эти двое. Их следовало выгнать уже давно, чтобы убрать в комнате – заведующий отделением на этот счет был строг, но санитарка почему-то робела. И это еще больше злило ее.
