Анатолий Дроздов - Малохольный экстрасенс
Он еще не докурил сигарету, как за стеклянной дверью кухни мелькнула тень. В следующее мгновение в щели между дверью и косяком показалось виноватое лицо Миши.
– Входи, садись, – кивнул Панов на свободный стул, и Миша, неслышной тенью скользнувший в дверь, осторожно присел на краешек. – Что скажешь хорошего?
– Дмитрий Иванович, вы… – Миша бросил на него взгляд исподлобья и опустил голову, – вы на меня… Честное слово, не знаю, что сказать, – закончил он виновато.
– Тогда я спрошу, – Панов внезапно ощутил в себе какую-то веселую ярость. – Давно это вы?
– Как вы в отпуск уехали… (Миша не поднимал головы.)
– И кто был инициатором?
– Оба, наверное, – Миша взглянул на него покаянно. – Она как-то пожаловалась, что вы с ней никак… Ну, это… Как-то все само собой получилось.
– Ладно, – Панов растер сигарету в пепельнице. – Ее я еще могу понять – раз уж я с ней никак… Но ты? Ты ж ей почти в сыновья! К тому же жена дома молодая…
– Беременная жена, – Миша снова опустил голову. – Вот и… Сами понимаете…
– Ладно, иди, – он махнул рукой.
Миша осторожно посмотрел на него:
– Людмила Викторовна сюда заходить боится…
– Скажи, чтоб не боялась.
Миша все еще смотрел на него.
– Не бойся, ничего я с ней не сделаю! – сказал Панов, раздражаясь. – Неужели я похож по-твоему на ревнивого мужа, что будет гонять ее топором?
Миша, подумав, покачал головой.
– Ну так чего же?..
Помощник кивнул и тихонько вышел. И почти сразу же в дверном проеме появилась жена. Она не вошла – стала у косяка, с тревогой глядя на него. Лицо ее кривилось: то ли она хотела заплакать, то ли обругать его. Панов подождал, пока в прихожей щелкнул замок входной двери. Он уже принял решение и знал, что ему делать.
– Принеси деньги, – сказал он отрывисто.
– Какие деньги? – насторожилась она. – Нет у меня ничего!
– Я сказал: принеси! – холодно повторил он.
Она упрямо замотала головой, и Панов вдруг ощутил, как воздух перед ним становится твердым и тяжелым. Он еле успел метнуть взгляд в сторону – толстое узорчатое стекло в кухонной двери вдруг с пушечным громом треснуло и мелкими осколками ссыпалось на пол.
– Я счас, я счас…
Жена исчезла и скоро появилась снова с пухлым старым портфелем дочки. Он молча вынул портфель из ее трясущихся рук, щелкнул замком крышки и перевернул его над столом. Толстые зеленые пачки, перехваченные посреди разноцветными узкими резинками, жирно застучали по клеенке, покрывавшей стол.
Бросив опустевший портфель на пол, Панов некоторое время изумленно смотрел на груду бумаги перед собой. Он предполагал, что неплохо зарабатывал в эти недели (это было заметно по многочисленным дорогим вещам, что стали появляться в квартире), но он даже не предполагал, что денег окажется так много.
– Боже, сколько же вы с них брали? – хрипло вымолвил он наконец.
– А что? – взвизгнула жена, делая шаг к столу. – Они за здоровье платили, а некоторые и за жизнь. Их никто не заставлял. В больнице бесплатно – могли туда идти!
Он с интересом посмотрел на нее. Лицо жены порозовело, она, не отрываясь, смотрела на валявшиеся на столе деньги.
– А тебе зачем столько?
– Это тебе никогда ничего не надо! – вдруг заплакала она. – Всю жизнь в нищете, когда у других – все… Люди давно поняли, как надо жить, один ты… У тебя дочка растет, о ней ты подумал? Замуж выйдет, зятя в дом приведет, где мы тут поместимся? Люди давно детям квартиры купили, я уже одну присмотрела… И о цене договорилась… – она плакала, не отрывая взгляда от стола.
Он молча выбрал из груды три пачки, отодвинул их в сторону. Остальное сгреб обратно в поднятый с пола портфель. Она перестала плакать и испуганно следила за его движениями. Он щелкнул замком крышки.
– Держи!
Она поймала портфель и обеими руками прижала его к животу.
– Дочке скажешь, что я уехал в командировку. На Север. Очень и очень надолго…
Он встал, рассовал отложенные деньги по карманам. Она во все глаза смотрела на него. В один миг попыталась было что-то сказать, но не посмела и опустила голову. Он молча прошел мимо, у самой двери на мгновение остановился. Пошарил по карманам – и тощая связка ключей, слабо звякнув, упала у порога. Он не помнил, как шел по лестнице, выходил из подъезда. И пришел в себя, когда на его пути возникли две тяжелые фигуры в цветастых спортивных костюмах.
– Ты Панов? – спросил один из цветастых и пояснил: – Ну тот, что лечит?
Он машинально кивнул…
14.
Человек с гладко выбритым не запоминающимся лицом молча смотрел на другого, с седоватой бородкой, сидевшего напротив. Охранники, доставившие в кабинет гостя, ушли. Хозяин кабинета отослал их тут же – понял, что не понадобятся.
Гость не понравился хозяину с первого взгляда, а теперь, после длительного взаимного разглядывания, нравился еще меньше. В седобородом не было ни холодной, внушающей страх значительности палача, принявшего у него заказ; ни даже напыщенной важности целителей, побывавших здесь прежде. По заключению хозяина кабинета в нем не было вообще ничего – обыкновенный мелкий человечек, к тому же слегка напуганный. Неужели он действительно делал то, о чем ему так много рассказывали?
– Ты Панов, который лечит? – спросил человек с не запоминающимся лицом, будто не веря сам себе.
– Меня уже спрашивали ваши дебилы! – огрызнулся гость. – На какой помойке вы их нашли?
Хозяин кабинета еле заметно кивнул. Кажется, первое впечатление было обманчивым.
– Ты действительно можешь определить, чем человек болеет, а вылечить его? – продолжил он как ни в чем ни бывало.
– Если захочу! – снова огрызнулся гость.
– Тогда скажи, чем болею я?
– Умственной недостаточностью!
Гость явно задирался. Хозяин кабинета нахмурился – это уже было чересчур.
– Те, которые здесь были до тебя, не хамили, – кротко сказал он, и в этой смиренной кротости даже самый толстокожий услыхал бы угрозу. Но этот не услышал.
– Вот и целуйтесь с ними! – гость встал и сжал в кулачки свои жалкие ручонки. – Я к вам не набивался! Так что, будьте добры, отвезти меня туда, где взяли. Ясно?
Человек с не запоминающимся лицом вдруг понял, что этот колченогий с бородкой сейчас упрется – и тогда все. Хоть рви его на части.
– Идемте! – он встал. – Сейчас я вам все покажу.
Они вышли из кабинета и по широкой мраморной лестнице поднялись на третий этаж особняка. Здесь, как и этажом ниже, прорезал здание широкий коридор со стенами, выложенными тем же светлым мрамором, с высокими дверями красного дерева. Возле одной из них хозяин остановился. Рысивший следом за ними охранник в цветном костюме торопливо подскочил и распахнул дверь.
