Ирмата Арьяр - Да здравствует король!
— Ничего особо нового он не услышит. Они боятся за меня, считая, что их возлюбленный король околдован горной ведьмой и обезумел, если признал ее незаконнорожденного сына как своего. Они вспомнили о проклятии королевы Лаэнриэль, обещавшей, что ее кровь отомстит за ее смерть. И ваше сходство, Лэйрин, — устремил он на меня странный, какой-то тоскливый взгляд, — им кажется зловещим, даже имена ваши созвучны. Идем, ты должен увидеть нашу семейную гордость, — последнее слово он как выплюнул, и с таким презрением оно прозвучало, что даже Рагара проняло, судя по удивленно приподнятой брови.
Но наставник неуловимым движением переместился, загородив меня:
— Рано еще ему смотреть на это, сир. Пощадите чувства ребенка, он ее правнук. Да и спать пора принцу.
— Высший мастер вейриэн в няньках… Кому скажешь — не поверят, — Роберт столь же неуловимо, как Рагар, что удивительно для такой крупной фигуры, обогнул наставника и оказался рядом со мной. — Тогда спокойной ночи, малыш.
Умел он доводить до бешенства одним жестом и словом, как только еще Диго мог.
Едва касаясь, он провел ладонью по моему отросшему густому ежику. Паленым волосом не запахло, но меня прошило от макушки до пяток волной непереносимого жара, а кости словно расплавились. Я отшатнулась, задыхаясь, сжав кулаки.
— Прошу вас, не трогайте меня! Никогда не трогайте, ваше величество! У вас есть кого гладить, вот их и гладьте. А меня — не надо. Вы жжетесь, мне больно!
Думала — убьет, и все закончится.
Но вместо гнева на его ненавистной роже нарисовалось крайнее изумление. Роберт присел на корточки так порывисто, что подсохшие рыжие пряди взвились и упали на лоб, как языки пламени, сжал мои плечи, с какой-то хищной жадностью вглядываясь в глаза. Рагар напрягся, а в комнате возникли все пятеро вейриэнов.
— Я жгусь? — переспросил король. — Тебе больно, когда я прикасаюсь? Не может быть! Лэйрин, это правда? Почему ты раньше не сказал? Я же не знал!
— Отпустите меня! — заорала я, пытаясь вырваться. Наверное, так чувствуют себя ведьмы на костре. И кинжал далеко, под подушкой.
— Ваше величество! — с угрозой воскликнул Рагар.
Но Роберт уже убрал руки, выпрямился — могучий и спокойный, как железная скала.
— Вейриэн, ты мне надоел, — процедил. — На этот раз я сделаю вид, что не заметил твоей угрозы королю, но это последний раз. Тебе известно, что меня и сотня твоих воинов не удержит, если я чего-то захочу, а вас всего шестеро. Не дергайся так. Я не причиню вреда Лэйрину. Тебе не представить, насколько он мне стал дорог.
Он стремительно ушел, и мне не понравилась его задумчивость. Какую пакость замышляет?
Рагар стал не менее задумчив, снял с шахматной доски мою белую королеву, рассеянно покрутил в руках и убрал в карман. А когда я возмутилась, ледяным тоном заявил:
— Вы еще не умеете играть чужими фигурами, ученик. Ваш последний ход поставил королеву под удар, и сейчас она в плену. Но вы еще можете провести свою пешку до конца, в самый тыл противника, и вернуть королеву. Не сегодня, конечно.
5
Король оказался прав: после выздоровления барон Анир фьерр Гирт и его дружки смотрели такими же лютыми волками, хотя задирать перестали. Зато бессильно шипели в спину и срывали злость в столичных кварталах. Их разгул смутные умы черни тоже связали с появлением «ведьминого отродья» в королевстве. Никакой справедливости. Разве мои старшие сестры — дети от другой женщины?
После расследования обстоятельств покушений на меня и барона громких казней не последовало. Разве что две фрейлины из свиты старших сестер А. тихо исчезли, их отцы были лишены всех привилегий и поместий за измену короне, а пара мелких дворцовых слуг была повешена. Чем беднее человек, тем большим расплачивается.
Тогда же старших принцесс, четырнадцатилетних Адель и Агнесс, король спешно обручил. Одну — с дряхлым герцогом, другую — с варварским восточным царьком. И по древней традиции сбагрил в дома будущих мужей. Сразу стало легче дышать.
Сестры Б. вдруг стали такими богобоязненными, что отправились под охраной монастырского ордена в паломничество к святым мощам.
А младшие Виола и Виолетта ожили, засветились от радости. И однажды, подкараулив за углом, бросились мне на шею, чмокнули в обе щеки и смущенно удрали. С ума сойти с этими принцессами. Рагар, кстати, опять не защитил мое неприкосновенное тело.
До конца лета никто не сидел у ног Роберта за столом, но король не прекратил издеваться надо мной по утрам перед тренировкой, так далеко его милость не заходила. Более того, назло мне и Рагару он завел привычку заходить в мои покои по вечерам, в любом состоянии: с пира, с бала, с приема послов, все равно трезвел под ледяным взглядом Рагара. И этаким отеческим благословляющим жестом возлагал ладонь мне на голову, желая доброго сна.
Доброго! Меня уже не обдавало таким чудовищным жаром, но снились исключительно кошмары. Один и тот же: сплошной огонь, в котором я сгорала дотла. Подобный пожар я как-то видела издали в предгорной долине, когда пламя шло огромной стеной и никому не было спасения. Иногда я просыпалась и чувствовала на лбу холодную руку сидевшего рядом наставника, но если это и помогало, то ненадолго.
— Рагар, сделай что-нибудь, чтобы король ко мне не прикасался, — просила я.
— Не имею права вмешиваться, мой принц. Это не покушение, угрожающее вашей жизни или чести. Потерпите, до отъезда уже недолго.
Я ждала отъезда с таким нетерпением, что последние дни растянулись в вечность. Но, когда осталось двое суток до оговоренного срока, вечером к нам пожаловал мой незадачливый оруженосец Шаэт.
Это был некрасивый смуглый мальчишка с чуть раскосыми глазами цвета выгоревшей на солнце травы. Младший сын баронета, жившего близ южных степей. Каким чудом он попал ко двору короля, любившего статных красивых мужчин, — непонятно. Шаэт никогда таким не вырастет. После его падения с лошади я часто к нему заходила, чувствуя себя виноватой в его временном увечье, и забирала с собой в парк, когда он начал ходить, или читала вслух книги, которые Рагар доставлял от своих таинственных друзей в столице. На прогулках Шаэт опирался на костыль и страшно смущался, когда спотыкался, и я успевала подхватить его под локоть раньше, чем следовавшая позади охрана. Он был единственным во дворце, кто хорошо ко мне относился.
— Ваше высочество, — выпалил он с порога. — Дозвольте…
Рагар втащил его в комнату и плотно прикрыл дверь. Порыв сквозняка внезапно погасил горевшие свечи. Луна ярко светила прямо в окно, и таинственная обстановка в дьявольской компании вогнала в ступор и без того перепуганного мальчишку.
