Ирмата Арьяр - Да здравствует король!
Помню, когда я первый раз вместе с вейриэнами заявилась в главный храм Безымянного бога, скандал получился изрядный. Все прихожане повалили вон, не дожидаясь окончания службы, а пузатого кардинала чуть удар не хватил. А как же, ни молитва, ни кропление святой водой не подействовали на наглых «дьяволов». Авторитет церкви пострадал, догматы пошатнулись и все такое.
С тех пор мне позволено было совершать молебен отдельно, в крохотной часовне посреди заброшенной рощи, чтобы никто не видел, как туда входит «нечисть».
Эта часовенка и без того не пользовалась доброй славой: поставлена она была в память о жертвах давнего страшного пожара, на пустыре вокруг нее никто не селился, и он буйно зарос молодыми вязами и ракитой с чертополохом. После того, как мы с белыми вейриэнами облюбовали эту часовню, она прослыла в народе как Черная. Неисповедимы пути человеческих ассоциаций.
Напали на нас при выходе, человек двадцать. Богобоязненные это были люди, право же: дали нам очиститься от грехов перед смертью. Даже не профессиональные наемники — сущий разбойный сброд. Оружие плохонькое, рожи пропитые, рваные кольчуги и кожаные куртки вместо лат.
Через несколько минут от них остались кровавые ошметки и перстень на память, снятый кем-то из вейриэнов с пальца главаря.
Знакомое колечко, на одном из фаворитов раньше красовалось — лучшем, кроме самого короля, друге Рыжика. Беленький такой был красавчик по прозвищу Светлячок, цвет рыцарства папенькиного королевства. Барон Анир фьерр Гирт, холеностью, надменностью и белокуростью напоминавший мне лорда Наэриля, но, в отличие от горца, не слишком умен, хотя тоже отменный боец.
О бойне у часовни Роберту донесли сразу, как он вернулся, или даже гонца послали, потому что заявился он во дворец в тот же вечер.
Солнце уже зашло, мы с Рагаром сидели при свечах в моих покоях, играли в новую игру купленную наставником у заморского купца: доска в клеточку и фигуры, вырезанные из кости. Куда лучше деревянных солдатиков. На том же столике валялся трофейный перстень.
Король ворвался к нам, не скинув дорожный пыльный плащ и не сменив сапог в ошметках грязи. Хорошо, не на коне въехал, а мог бы. Его огненные волосы слиплись от пота и потемнели, лицо в красных пятнах, искажено гневом, глаза багровые. Остановился в дверях — большой, страшный. И пьяный вдребезги, судя по густому винному запаху, — видно, Рыжика поминал.
— Ты цел, Лэйрин? — прохрипел. — Не ранен?
— Цел, ваше величество, — мы встали при его появлении, поклонились.
— Кто напал? — косой взгляд на Рагара.
— Наемники, как обычно в таких случаях, — ответил вейриэн.
— Кто нанял, выяснил?
— Не имею таких полномочий, сир.
— Отныне они у тебя есть. Ты отвечаешь за безопасность кронпринца не только перед горной ведьмой, но и передо мной. Допрашивай всех, кого понадобится, невзирая на титулы. Нужно золото — дам, нужен палач — будет. Я должен знать, кто их нанял. И кто еще может нанять.
Рагар вместо ответа подвинул ногтем перстень на столике.
Король сразу узнал украшение, и глаза полыхнули такой яростью, что я попятилась. Это уже не походило на отблеск свечей. Совсем не походило. Это напоминало раскаленный, пышущий жаром металл, налитый в глазницы.
Роберт прошел, пошатываясь, оставляя грязные пятна на полу, забрал трофей, сжал в кулаке. Ноздри раздуты, чуть дым не идет.
И вот это чудовище обвиняло мою мать в колдовстве и угрожало костром? И у этого страшилища я должна взять какой-то дар? — запаниковала я. Какой? Чтобы потом стать вот таким же ужасом? Нет. Пусть поищут кого-нибудь другого — сердце стучало где-то в пятках или уже выскочило. Стыдно вспомнить.
— Откуда здесь эта вещь? — прорычал он.
Наставник коротко объяснил. Король заметил наконец, что я уже трясусь, резко отвернулся.
— Не бойся, Лэйрин, — сказал глухо. — Со мной такое бывает, когда теряю контроль. Сейчас пройдет… — и опять взревел: — Так вот почему его нигде не могут найти — сбежал! Колесую мерзавца! На кол посажу!
— Еще один труп и нечестивая смерть только обозлят ваших подданных, — лениво процедил наставник.
— Собаку, укусившую хозяина, убивают.
Рагар сложил руки на груди — признак крайнего недовольства вейриэна.
— Ваше великолепное величество, а не изволите ли вы немного подумать над тем, что перстень — слишком заметная улика, и расплачиваться с наемниками такой вещью загодя — это глупость, на которую даже Светлячок не способен. Уверен, блистательного барона кто-то подставил, рассчитывая на нашу быструю месть и вашу слепую, как это ни печально, ярость.
Убийственная ирония произвела такое же впечатление, как если бы наставник раскрыл ладонь и выпустил ледяной ветер: король остыл, мгновенно протрезвел, обзаведясь привычным стальным взором, и — о диво! — попросил Рагара последовать за ним для поиска и допроса подозреваемого барона.
— Он уже найден, сир, — успокоил его вейриэн, — только допросить его пока не получится. Мы успели дать ему противоядие, но он еще не очнулся.
И наставник поведал ошеломленному королю, что вейриэны нашли Светлячка в бессознательном состоянии. Барон тоже друга поминал, и кто-то подлил ему яд в вино и снял перстень. Злоумышленник, подставивший Анира фьерр Гирта, рассчитывал, видимо, на то, что все сочтут отравление за самоубийство из страха перед королевским гневом, но и подумать не мог, что молодой организм барона окажется так крепок и отравленного успеют спасти.
— Что же ты сразу не сказал! — воскликнул король. — Где он, у себя?
— В более безопасном месте, сир, — ответил Рагар и с усмешкой глянул на покрасневшую меня. — Совсем неподалеку. Его высочество предложил спрятать барона в своей купальне.
— Что-о? — Роберт вихрем пронесся через спальню, распахнул дверь купальни и удостоверился: там пропажа, сложена на массажный топчан, и еще дышит под охраной двух вейриэнов. Вернулся король весьма озадаченным. — Но почему здесь?
— Понимаю, что это нарушение правил, — невозмутимо сказал Рагар, — но я вынужден был подчиниться приказу, хотя не одобряю его как телохранитель, и буду рад, если вы объясните вашему сыну, сир, что посторонних в его личных покоях не должно быть ни в каком виде.
Нажаловался, ледяной гад, и счастлив.
Роберт решил поиграть в папочку:
— Лэйрин, ты снова удивил меня. Твой учитель прав, нельзя пренебрегать безопасностью. Но, черт меня раздери, я признателен вам обоим!
Я фыркнула. А не пошел бы он со своей признательностью. И он пошел — на попятную, оценив мою брезгливую гримасу:
— Впрочем, ты и есть первопричина всего случившегося, ведьмино отродье.
