Татьяна Коростышевская - Внучка бабы Яги
Мы чуток помолчали.
— А вещуны? Небось во все концы княжества за нами погоню снарядили.
— О, эти господа отнюдь не всесильны, — криво улыбнулся Зигфрид. — Нам главное до эмбахады добраться — там ближайший портал. Погоню с хвоста стряхнем…
— Слушай, они же не дурачки деревенские! Зачем по пятам идти, если можно на месте подождать? Пару человек поставить у посольства, и все. Сами в ловушку сунемся.
— Да уж… — на минуту задумался парень. — Только пути другого нет. Значит, будем решать проблемы по мере их поступления. Эх, время поджимает.
— Чего? Сила моя протухнет за пару седмиц?
— О, фройляйн, несмотря на многочисленные таланты, пупом земли вы отнюдь не являетесь, — обидно пошутил Зигфрид. — Слухи разные ходят. Поганые слухи — о скорой войне. Нам нужно успеть попросить убежища, пока элорийцы дипломатические отношения не свернули да портал не запечатали…
Студент уткнулся в карту, задумчиво закусив губу. Откуда он только свои новости достает? Ведь почти все время друг у друга на виду толчемся. Ни в зеркальце гадальное глянуть, ни демона какого призвать. Кстати, о призывании… Я поднялась из-за стола.
— Куда? — дернулся спутник.
— На кудыкину гору! С опекой-то не перебарщивай. — Я накинула на плечо полотняную сумицу.
Хозяин, ловко орудуя чугунным утюгом, колол орехи. У плиты хлопотала сгорбленная пожилая баба.
— Мне б умыться с дороги, — начала я.
— Дык, по лесенке наверх, — не прерывая занятия, ответил мужик. — Я для дорогих гостей свою клетушку освободил, там и бадейка подготовлена, и лежанка… Вдвоем почивать изволите?
Баба зыркнула в мою сторону с жадным любопытством. Поэтому я не колебалась:
— Нет, брат внизу переночует, в зале. Народу много наберется?
— Я да сыновья мои с работ вернутся, да, может, еще кого из гостей на ночь глядя принесет…
За окном бушевала метель. Я подумала, что по такой погоде вряд ли кто отважится на улицу выйти. Уже на лестнице меня догнал громкий шепот старухи:
— И вовсе не похоже, чтоб они родственники были… Этот вон — здоровущий да холеный, а она, тьфу, чернушка мелкая — без слез не взглянешь. Полюбовница она ему, точно. На что только молодца приворожила?
Не в заводе у меня поганые речи спускать. Поэтому я громко проговорила в сторону кухни:
— У нас папенька ходок знатный был, вот от разных баб нас с братом и прижил. Мы как раз в Стольный град его проведать идем. Вы, тетенька, не стесняйтесь, если что непонятно — спрашивайте. Я завсегда беседе рада.
Внизу испуганно ойкнули и замолкли. Вот так-то! Надеюсь, Зигфрид нашу милую перебранку слышал и соответствующие выводы сделал. Надо будет еще договориться, что встречным-поперечным врать.
Обряд призыва я выполнила, скрючившись чуть не вдвое. Клетушка была такой крошечной, что даже мне в полный рост не встать. Куда хозяин тут еще барона хотел поместить, непонятно. Блюдце подрагивало на коленях. Я боялась, что расплещу жидкость еще до того, как она застынет. Пахло пылью, прогорклым горелым салом и мышами. Под притолокой висели засушенные венички петрушки. Грязноватое местечко, да чего-то лучше не сыскалось.
— Дурацкая идея, — первым делом возвестила Иравари, появляясь со своей стороны зеркала и отхлебывая сидр, который я теперь таскала с собой в дорожной фляжке.
— Которая из идей? — уточнила я.
— Легенда для путешествия очень уж убогая. Белобрысый шваб с рутенской девицей нерутенской внешности… Хм… Погоди, я гляну, что можно придумать.
И она уставилась в пространство остановившимся взглядом. Сегодня Иравари личинами меня не баловала. Затянутые в тугую косу черные волосы, красноватые раскосые глаза, полные яркие губы — кажется, так она обычно и выглядит.
— Ты чего, подслушивала? — дошло вдруг до меня.
— А то! — гордо ответила бестия. — Бабка твоя велела присмотреть…
— Как она? — Я даже разозлиться забыла. — Жива, здорова?
— Живее всех живых, — хихикнула Иравари. — Вещунам сказки рассказывает про неземную любовь ее внучки со студентом залетным.
— И чего, верят?
— Нет, конечно. А поделать ничего не могут. У Яги такие охранные грамотки вдруг появились — закачаешься. И от элорийского Квадрилиума про важность работы семейства Ягг на ниве природной магии, и от вашего князя Славислава про историческое наследие… А когда твоя бабка старосте под нос закладные на половину деревни сунула, самая потеха и началась. Оказалось, что даже земля, на которой храм Трехликого поставили, и то ей принадлежит.
Я улыбнулась. Основательно родственница подготовилась. Платон Силыч теперь с нее пылинки сдувать будет.
— Интересненько… — Демоница прищелкнула языком. — Ха! Князь-то ваш дочку замуж отдает.
— Опять? Ведь же в том годе уже праздновали. Еще налог с деревни слупили вроде как на обзаведение молодым.
— Не опять, а снова. То старшая была — Любава, он ее за своего же воеводу без шуму и пыли отдал. А теперь младшая заневестилась — Красава. Так он во все сопредельные княжества гонцов отправил. По старинному обычаю будет жениха искать — с загадками да каверзными поручениями.
Иравари всхохотнула:
— Реалити-шоу «Битва за тело», надо девчонок на просмотр позвать.
Демоница время от времени такие странные фразы заворачивает, что я теряюсь.
Из блюдца донеслось шуршание, появилась картинка круглолицей барыньки с густыми, сросшимися бровями и румянцем вполлица.
— Это невеста наша, — пояснила демоница. — Ничего особенного, но князь за нее полцарства в приданое сулит.
Следующая картинка изображала желтоватый лист пергамента, плотно исписанный мелкими черными буковками.
— А это у нас список предполагаемых женихов. Человек пятьдесят уже есть.
— Это, конечно, очень интересно, — попыталась я подластиться. — Ты мне лучше бабушку покажи.
— Не велено, — строго ответила собеседница. — Захочет, сама покажется. Ты идею-то поняла?
— Какую?
— Вот ведь бестолковка! Женить твоего милого будем. Не пугайся, понарошку.
— На Красаве? — начала догадываться я.
— Ну да. По условиям, в женихи любой половозрелый болван записаться может. А у нас аж целый барон.
— Хорошо не баран… А я при нем каким боком?
— Ну, любому аристократу заморскому проводник местный положен.
— А чего он тогда без слуг путешествует?
— А лихие люди по дороге перебили.
Мы перебрасывались вопросами-ответами, будто в лапту играли. В дверь клетушки поскреблись.
— Открывай! Наш жених ломится, — хихикнула Иравари. — Знакомиться будем.
Чего это она сегодня такая веселая? Во хмелю или смешинка в рот попала? Зигфрид протиснулся в комнатенку боком, уселся на лежанку рядом со мной и во все глаза уставился на непростое блюдце.
