Марьяна Сурикова - Практика жизни
Я повернула в сторону библиотеки, быстро дошла до двери и тихонько вошла в темное помещение. Помнится, здесь достаточно большие окна, чтобы можно было через них выбраться в сад. Раздвинув занавески на ближайшем окне, я подергала раму. Неужели и тут замок?
— Щеколда вверху, — раздался спокойный голос, а я ойкнула и резко обернулась.
Амир лежал на диване, закинув руки за голову, и наблюдал за мной из-под полуприкрытых век. Смутившись, подняла взгляд вверх на щеколду и поняла, что просто так до нее не дотянусь, придется сперва карабкаться на подоконник, а тогда я точно буду выглядеть глупее некуда.
— Куда бежишь? — спросил Амир, садясь и упирая локти в колени. Он положил подбородок на сцепленные пальцы и невозмутимо смотрел на меня.
— Я возвращаюсь в свою комнату. Время подходящее, все спят. Не ожидала застать вас здесь.
— Любимое место, когда мучает бессонница, — промолвил Амир, поглядывая на мою ладонь, в которой я нервно сжимала оконную ручку, неосознанно продолжая дергать ее вниз.
— Оторвешь, — заметил ректор.
Я медленно отошла от окна, борясь с желанием развернуться и выбежать из комнаты.
— Могу отворить для тебя входную дверь, но сперва давай-ка побеседуем.
— А что вы хотите мне сказать? — Сердце сжало нехорошее предчувствие.
— Для начала спрошу, что ты надумала делать? Ты всерьез убежала от родителей и собираешься продолжить учебу здесь или это такой коварный шаг, чтобы заставить их пойти на какие-то уступки?
— Это не коварный шаг, — возмущенно ответила ему, — это взвешенное решение!
— А они добровольно отпустили тебя в этот раз? Даже после того, как поняли, что выбор в пользу виерской академии был сделан под моим давлением? Может, сегодня же Лавальеро приедут и заберут тебя домой?
— Не приедут они за мной! — ответила я резко, с трудом сдерживая досаду. Вот обязательно ему нужно докопаться до самой сути! — Они разочарованы моим выбором, хотели увезти подальше на некоторое время, а после вернуть в академию к Зору. Я с этим не согласна, поэтому и приехала сюда.
— А ты знаешь, что если они передумают, то заберут тебя?
— О чем вы?
— Пока ты не достигла двадцати лет или не вышла замуж, они твои опекуны и вправе распорядиться твоей судьбой так, как посчитают нужным. Если завтра, когда их обида немного поутихнет и они сообразят обвинить меня в тлетворном влиянии на их дочь, родители за тобой приедут, то по закону ты не сможешь воспротивиться их воле.
— Не говорите… — Едва не сказала «глупостей», но быстро исправилась: — Подобных вещей. Им нет до меня дела, они сюда не приедут.
Амир вновь закинул руки за голову и посмотрел в потолок.
— Чтобы иметь возможность принимать самостоятельные решения, тебе лучше выбрать себе попечителя до достижения совершеннолетия.
— Попечителя?
— Да. Ты можешь по собственному желанию подать заявку на назначение твоим попечителем любого уже состоявшегося взрослого человека из твоих родственников или знакомых. Если родители не опротестуют это заявление в течение трех дней, тогда обзаведешься новым опекуном. В случае если родители решат настоять на своем, они должны будут сперва достигнуть согласия в этом вопросе с твоим попечителем.
— Никто мне не нужен! Никакой новый опекун! — насупилась я. — Родители за предыдущие полгода даже на письма не ответили, не то чтобы приехать за мной.
— Разгребали последствия скандала, я полагаю. Однако замечу, что, во-первых, эта новость не будоражит более умы светского общества так, как раньше, и тебя можно вернуть, а во-вторых, разве позволят тебе оставаться и дальше в руках ужасного бессовестного аристократа вроде меня?
Я хотела ответить, что позволят, но на минуту усомнилась в этом.
— Кого назначишь? — тут же ощутил перемену в моем настроении Амир.
Вот интересно, насколько хорошо этот интуит чувствует мои эмоции? Насколько развит его дар, какова его сила?
— Поговорю с Эди, — ответила я.
Ректор едва заметно усмехнулся, но кивнул.
— Можно я теперь пойду?
— В конце недели приедет комиссия, — не ответил на вопрос Амир. — Мы организуем небольшой прием. В составе комиссии помимо организаторов состязаний будут присутствовать представители учебного совета и меценаты, которые горят желанием лично познакомиться с условиями обучения в академии. Придется общими усилиями производить благоприятное впечатление на всех визитеров, поскольку от них очень многое зависит.
— Вы хотите, чтобы я помогла с организацией?
— Хотел попросить тебя не натворить чего-нибудь… неординарного.
— Я и не собиралась. — Обида прозвучала в голосе помимо моей воли, и, стараясь скрыть ее, я задала ректору волнующий меня вопрос: — А они разве не будут спрашивать о происшествии в лабиринте?
— Возможно, удастся этого избежать, если расследование, которое сейчас проводится, покажет причастность представителей аристократической академии к опаиванию наших участников. В таком случае победа просто автоматически достанется нам. Но если Зор удачно замел следы, тогда могут либо присудить ничью и разделить выигрыш, либо, если победят аристократы, выделить средства на развитие академии из личных пожертвований меценатов. Их необычайно заинтересовала наша команда, но все опять же зависит от их впечатлений.
— Мне ясно. Я пойду?
— У меня для тебя еще одна новость.
— Какая? — Сердце вновь испуганно застучало.
— Истор ночью пришел в себя.
— Правда? — Колени вдруг ослабли, и я опустилась на невысокий подоконник. — Как он?
— Скоро поправится, как раз к концу недели, как говорит Диана.
— Хорошо, — ответила я, опуская голову и пытаясь сдержать подступившие слезы.
— Это все, Летта. Если ты действительно приняла твердое решение, то оставайся в академии с условием, что не будешь подстраивать каверзы тем, кому не посчастливилось заслужить твое расположение, станешь следовать местным правилам, а еще сдашь экзамены за первое полугодие через две недели.
— Как много условий, может, забыли что-нибудь?
— Забыл попросить тебя затянуть шнуровку платья.
Я резко опустила глаза вниз и, зардевшись от смущения, быстро стянула ткань на груди.
— Теперь все, можешь возвращаться в общежитие.
Глава 7
САМОСТОЯТЕЛЬНЫЕ РЕШЕНИЯ
— Виолетта, слов нет! — Эля сидела на стуле, не сводя с меня округлившихся глаз, а Мелинда даже рот открыла от удивления.
— Не их дочь? — переспросила она.
— Да. — Я кивнула и, сохраняя внешнюю невозмутимость, пригубила из кружки чай.
