Марьяна Сурикова - Практика жизни
Уйти, сбежать отсюда! Сейчас же! Куда-нибудь, где можно спрятаться, туда, где меня не будут окружать ненависть и боль, и все эти чувства, которые практически невозможно выдержать. Я схватилась руками за голову, не видя, куда бегу, и споткнулась обо что-то, почти упала, когда Амир поймал меня за талию и помог устоять на ногах.
— Куда ты?
— Пустите, пустите! Отпустите! Я задыхаюсь рядом с вами, я не могу!
— Виолетта! — Он вдруг крепко сжал меня руками, потом ухватил за волосы и запрокинул голову. Край стеклянного стакана коснулся моих губ. — Пей! — прозвучал короткий приказ, и в меня буквально силой влили какую-то жидкость, обжегшую горло. Я закашлялась, отворачиваясь, а Амир снова поднес питье к губам и велел: — Еще!
С трудом сделала глоток, и тепло разлилось по телу, растворяя озноб. Ректор убрал стакан и поддерживал меня какое-то время, ожидая, пока перестану дрожать. Я уткнулась лбом в его плечо, чувствуя его напряжение, слыша тяжелое дыхание над ухом. Он резко отстранился, потянул меня за руку и почти толкнул в кресло. Взгляд упал на бутылку, и я потянулась к ней, налила себе еще волшебной жидкости, а когда хотела пригубить, Амир накрыл стакан ладонью.
— Не стоит напиваться, Виолетта. Не поможет.
— Сами ведь напиваетесь, отдайте! — Я столкнула его пальцы и разом осушила стакан. Дыхание перехватило, зато огонь пробежал по венам, голова закружилась, тело расслабилось. Алкоголь немного притупил боль, и дышать стало гораздо легче. Комната покачивалась перед глазами, а ректор отобрал остатки «чудодейственного лекарства».
— Помогло?
— Мм, дайте еще.
— С тебя уже довольно.
Он забрал бутылку и поставил на каминную полку, повернулся ко мне, наблюдая, как я поудобнее устраиваюсь в его кресле и подкладываю ладонь себе под щеку.
— Никак спать собралась?
— Мм.
Силы меня оставили. Голова кружилась все быстрее, и даже с закрытыми глазами легче не становилось. Я весь день сегодня толком не ела из-за волнения, а сейчас пьянела слишком быстро.
Послышался звук шагов, ректор поднял меня и еле успел подхватить на руки, когда я не смогла устоять на ногах. Уцепившись за его плечи, открыла глаза и с удивлением рассматривала пляшущий потолок и стены.
— Я хочу на крышу, танцевать с луной.
— Могу предложить только комнату для гостей. Танцы на моей крыше грозят окончиться не слишком мягким падением.
— Несите в общежитие, там лестница… — Слова звучали все невнятнее, но мне казалось, что он непременно послушает.
— Уже бегу. — Амир поднял меня повыше и понес, не преминув сделать замечание: — Весь вечер это пью, и хоть бы какой эффект, а вот тебе крепче воды ничего нельзя давать.
— Идем танцевать? — доверительно шепнула я.
— Идем спать! — Амир вышел из кабинета, пошел куда-то по коридору, а я откинула голову назад, рассматривая темный потолок. Глаза сами по себе стали слипаться. Вокруг было так тихо, темно, мерная ходьба мужчины укачивала, а голова по-прежнему кружилась. Я уложила ее поудобнее на широкое плечо, зевнула и подумала, что если пора спать, то почему бы не здесь. А дальше провалилась в темную мягкую мглу без сновидений.
И снова он пришел ко мне, вторгшись в спокойные и безмятежные грезы. Только в этот раз эмоции были совершенно другими, как и ощущения. Не было чувства, будто я увязаю в липком болоте, из которого нет возможности выбраться, лишь обычные сети обычного сна. Несмотря на это, я все равно потянулась к безумно привлекательному мужчине, который стоял напротив и улыбался. Выбросила вперед руку и коснулась тонкой прозрачной грани стекла, а потом ощутила, как меня тянут назад. Я опустила голову, увидела на талии руку Амира, который шепнул мне: «Стой, он опасен». На руке ректора сверкнуло массивное золотое кольцо, которое вдруг налилось красным сиянием, а когда я вновь подняла глаза, в руках незнакомца оказался револьвер. Мужчина направил его немного вверх, целя над моей головой. При этом улыбка не сходила с его губ, но теперь и я почувствовала опасность.
— Нет! — крикнула ему. — Не смей! — Громкий выстрел оглушил, заставил зажать уши руками, а позади вместо защищавшего меня мужского тела я вдруг ощутила пустоту. Когда обернулась, Амира там уже не было.
— Никто не помешает мне, — прошелестел в тишине голос убийцы, вдруг обретший удивительное сходство с интонациями Роланда Лавальеро.
Я резко открыла глаза и села в постели. Прижала руку к груди, в которой бешено колотилось сердце, и испытала просто невероятное облегчение, оттого что все это лишь привиделось мне.
Оглядевшись вокруг, увидела просторную комнату, в центре которой и стояла кровать. Светло-бирюзовые шторы с сиреневой отделкой были плотно задернуты. Потолок покрывали фрески, представлявшие, кажется, сцену охоты с всадниками на скачущих галопом лошадях и бегущими впереди собаками. На стенах висели красивые тканые панно с изображениями на тему виерских верований. На полу лежал толстый ковер, а из мебели стоял только прикроватный столик, два кресла и большой шкаф у противоположной стены. Судя по интерьеру, я находилась в гостевой комнате. Спустившись с кровати, дошла до окна и распахнула шторы: на востоке занималась заря. Наверное, все еще спят, вряд ли даже слуги поднялись в такую рань. Есть, интересно, у Амира слуги, а то я кроме старичка-дворецкого никого и не видела.
Кинув взгляд в пустой сад, решила, что пора возвращаться в свою комнату. Сейчас вряд ли кто-то заметит, как я крадусь на рассвете из дома ректора академии. Помнится, Амир говорил, что примет решение уже сегодня, но неужели он меня прогонит? Вряд ли. Если бы хотел, то вчера не стал бы со мной разговаривать. А раз он меня оставляет, то нет смысла ждать его пробуждения.
Таким вот образом я убеждала себя, оправдывая нежелание вновь встречаться с ректором. В душе по-прежнему царили разлад и беспокойство. Хотелось вернуться к себе, к подругам, поделиться с ними всем тем, что довелось узнать. Я верила, они помогут справиться со всем, что на меня навалилось. От них я не услышу слов, полных злобы или ненависти, они просто пожалеют и ничего не потребуют взамен. Амир, конечно, тоже не требовал, скорее это я выступала в роли просительницы, ведь от него зависело мое дальнейшее обучение, но именно из-за ректора я покинула дом родителей, именно его они так сильно ненавидели.
Я спустилась вниз, в пустой холл, и подошла к входной двери. Дернув ручку, с досадой обнаружила, что замок заперт, а ключа поблизости нет. Вот как теперь уйти отсюда незаметно? Вдруг при встрече с Амиром опять не совладаю с эмоциями? Меня и так уже разбирало недовольство, оттого что показала перед ним свою слабость, а еще это ненавистное чувство зависимости от его решения… Домой я точно не вернусь, а больше идти некуда.
