Анастасия Сычёва - Под угрозой уничтожения мира
Ну почему мне так плохо, если с рациональной точки зрения поступки Натаниэль можно объяснить? Выходит, она права, и эмоции только мешают?
В дверь постучали. Поспешно стерев с лица слезы и высморкавшись, я подошла к порогу и, наученная опытом, сперва спросила:
— Кто там?
Если Адриан — не открою. Нечего ему видеть меня с красными глазами и опухшим носом.
— Корделия, это я, — тихо сказала Оттилия.
Я открыла дверь и впустила подругу. Та оценивающе оглядела меня, и на ее лице я отчетливо увидела сочувствие.
— Я не хочу говорить о Натаниэль, — сразу предупредила я, хлюпнув носом. Голос после слез звучал гнусаво. — Я и так чувствую себя настолько жалкой…
— Зря, — уверенно отозвалась вампирша. — Ты же видела лица советника и Натаниэль, когда пришла вместе с Адрианом? Могу тебе сказать, что в тот момент ты одержала над ней абсолютную победу.
Я посмотрела на нее, вздернув одну бровь, и полезла в карман за носовым платком.
— В каком смысле?
— Ты же видела, как она боится Адриана, — охотно объяснила Оттилия. — Всю жизнь архивампиры внушают ей практически суеверный страх, особенно с тех пор, как она вышла замуж, и у нее появилось то, что страшно потерять. Этот страх частично распространяется и на Тариона, поскольку, как мне кажется, он действительно любит ее. А тут появляешься ты, от которой она попыталась избавиться двадцать пять лет назад, в компании короля, который явно к тебе неровно дышит! Да у Натаниэль в тот момент весь мир с ног на голову перевернулся!
Я почувствовала, как губы против воли начинают расползаться в довольной улыбке. Оттилия удовлетворенно кивнула, а затем поставила на порог Полог Тишины, и мы вместе вышли на балкон. Внизу еще звучала музыка и слышались голоса гостей, но вечер уже подходил к концу; на квартал аристократов опускалась теплая летняя ночь. На небе можно было разглядеть первые звезды, но луны сегодня не было.
Наконец я, не удержавшись, спросила:
— А со стороны правда кажется, что Адриан ко мне что-то чувствует?
— Неужели ты сама этого не замечаешь? — удивилась Оттилия. — Он знает, кто ты, но в его отношении к тебе нет ни капли неприязни или высокомерия! И даже если он изменил свое мнение насчет Этари, как ты думаешь, под чьим влиянием это могло произойти? Мне кажется, он влюблен в тебя, — закончила она свою мысль, и я почувствовала, как сердце заколотилось быстрее.
Какое-то время мы молчали. Оттилия, облокотившись на перила балкона, смотрела в сад; я же присела на них и прислонилась спиной к поддерживающему столбу.
— Ты когда-нибудь думала о том, что он мог бы жениться на тебе? — внезапно спросила вампирша, и я от неожиданности чуть было не рухнула с балкона в густые темные заросли внизу.
— Ты спятила! — выдохнула я, когда ко мне вернулась способность говорить. — Только не говори мне, что ты сама об этом думала! Оттилия, это абсурд!
— Вообще-то думала, — не обратив никакого внимания на мою растерянность, заявила она. — С того момента, когда ты мне рассказала, что произошло в Оранморе. А что тебя так шокировало? Как любая влюбленная девушка, ты хочешь выйти замуж за того, кого любишь, разве я не права?
— Но это же смешно! — воскликнула я, не позволяя себе уйти в область мечтаний и надежд. — Даже если предположить, что я ему небезразлична, на кой демон ему жениться на мне?!
— А почему нет?
Секунду я смотрела на нее.
— Ты серьезно не понимаешь?
— Да.
— Ну хорошо, — я глубоко вздохнула. — Оставим в стороне мой тяжелый характер и репутацию «хладнокровной расчетливой стервы», о которой мне сегодня любезно напомнила моя мать. Начнем с того, что я незаконнорожденная. Я изгнанница, у меня нет за душой ничего, я даже новую одежду сейчас не могу себе позволить. Я трейхе Этари, и меня всегда будут пытаться убить. Вдобавок — я правильно поняла, ты говоришь обо мне именно как о жене, а не просто фаворитке?
— Верно, — подтвердила Оттилия, с интересом глядя на меня.
— Значит, речь идет не только о браке, но и о короне. Вот и скажи мне, на кой демон Вереантеру королева, которую все государство будет ненавидеть? Мало того, что Этари, так еще и полукровка, которую невозможно обратить в вампира! Это же со смеха умереть можно — у вампиров будет королева-человек! — чем больше я говорила, тем больше распалялась, и тем эмоциональнее звучал мой голос. — К тому же где это вообще видано, чтобы король женился по любви?
— Твой отец женился, — непринужденно напомнила Оттилия.
— Да, на аристократке, получив постоянную поддержку одного из самых могущественных родов Валенсии! А меня лишили титула, и приданого я никакого не принесу! К тому же, Оттилия, посмотри на меня — ну какая из меня королева?! От меня всю жизнь придворные шарахались, и проводить целые дни, слушая сплетни фрейлин или участвуя в дурацких благотворительных мероприятиях — я же с ума сойду! — вампирша продолжала молча смотреть на меня, и я с подозрением уточнила. — Этих причин тебе недостаточно?
— Скажем так, они не критичны, — Оттилия улыбнулась. — Давай рассмотрим ситуацию под другим углом. Раз уж мы заговорили о короне, Корделия, скажи мне, в чем заключается самая главная обязанность королевы?
Я ответила без колебаний:
— Родить наследника.
— Именно, — подтвердила подруга. — Архивампир может родиться только у архивампира, при этом мать должна быть сильным темным магом, чтобы выносить такого ребенка. С этим у тебя все в порядке. Вдобавок ты выросла в королевской семье — значит, с воспитанием и манерами тоже проблем не будет.
— Этого недостаточно, — тихо возразила я.
— Ты, может, сейчас не поверишь мне, но вампиры, как и эльфы, при своей жестокости и холодности, очень серьезно относятся к институту брака и семьи, — неожиданно сказала Оттилия. — И высшие вампиры, и архивампиры обычно предпочитают жениться и выходить замуж по любви, поскольку они живут очень долго, и спутника следует выбирать такого, с которым ты согласен прожить не одну сотню лет. Вдобавок, брак архивампира всегда еще должна одобрить Хель, так что выбирать стоит осторожно. Помнишь, я рассказывала тебе о своей семье? Говорила, что мой отец и братья — высшие вампиры? Ну а вот моя мать — низшая вампирша, к тому же она дочь всего лишь мелкопоместного дворянина. С вашей, человеческой, точки зрения, брак моего отца с ней — явный мезальянс, а с нашей — совершенно обычное явление. И могу привести еще один пример: наша предыдущая королева, Исабела, и вовсе не родилась вампиршей.
— Как? — поразилась я.
— Так, она была магом, но человеком, к тому же еще и светлой. После обращения она стала темной низшей вампиршей, пусть и магически одаренной, но Магнус всё равно на ней женился.
