Виталий Каплан - Зачёт
Крики он услышал, когда до дома оставалось всего-ничего — пройти небольшую улочку и повернуть. И сперва не обратил внимание — мало ли кто и зачем кричит? В Олларе это не редкость. Может, хозяин бранит слуг, или мужики, выйдя из пивной, чего-то не поделили. Это ведь только в первый месяц все казалось интересным, достойным внимания. Экзотика. Он сам не мог понять, когда вся эта экзотика надоела хуже горькой редьки. Но, видимо, очень скоро.
Все же Хенг решил поглядеть, в чем тут дело. Перекинув поудобнее перевязь, он зашагал быстрее.
И увидел прижатую к забору Алосту. Тогда он еще не знал, как ее звать — просто девчонка с соседней улицы, ничего особенного. Возле Алосты суетилось четверо незнакомых парней — двое держали ее за руки, а третий, чертыхаясь, рвал на ней платье.
Думать и прикидывать было некогда. И так ясно, что к чему. Сбросив с плеча сумки, он прыгнул в холодный вечерний воздух. Дальше все пошло на автомате. Короткие рубящие удары обеими руками сразу, под основания шей — и двое, отпустив девчонку, барахтаются в сугробе, хрипло воя, безуспешно пытаются встать. Коленом в низ живота, тут же круговой в висок — и третий парень, тот, что рвал ей платье, в соседнем сугробе. С четвертым разбираться и не пришлось — он вовремя задал стрекача.
Отбежав на безопасное расстояние, тот обернулся и крикнул:
— Ну, сволочь приблудная, ты мне еще попадешься! Я тебя еще потрогаю, шлюшка! И с тобой, пацан, встретимся!
— Это уж точно, — негромко ответил Хенг и, подобрав обломок кирпича, запустил им вслед убегающему. Судя по яростному воплю, стыковка состоялась.
И тут мозги у него прояснились, он начал соображать. И соображения были столь неприятны, что, схватив Алосту за руку, он крикнул ей:
— За мной, быстро! Без разговоров!
Они рванули. С ходу промчались целый квартал, а потом, прислонившись к чьему-то сараю, тяжело дышали. И, хоть здесь так не положено, первым нарушила молчание она:
— А я тебя знаю. Ты с Медвежьего вала, у господина старшего инквизитора в услужении, да? Спасибо тебе. Я даже не представляю, что бы они со мной сделали, если бы не ты…
— Да ладно, пустяки какие, — ответил Хенг, стараясь говорить как можно небрежнее. Но голос получился сдавленный и булькающий, сумасшедшая пробежка давала себя знать. Он смущенно отвернулся.
— А ты здорово дерешься! Где это ты так наловчился?
— Да так… С бродягами поскитаешься — еще и не тому научишься. Жить-то надо. А что? Я один, что ли, такой? — Хенг старался как можно тоньше обойти эту тему. Очень уж не хотелось ей врать. А пришлось. И так уж засветился. Если за ним сейчас велось наблюдение — жди крупных неприятностей. Не знают здесь, в этом мире, Боевых Искусств. А если где и знают, то сие пока что неизвестно. Ладно, девчонка в этом, понятное дело, не разбирается, но что, если их кто-то видел?
— Да ладно, я же только спросила. А как тебя звать?
— Хенг я. А тебя как?
— А меня звать Алоста. Мы тут с тетушкой на Змеиной живем. Прядем, вяжем, этим и кормимся. А знаешь, почему наша улица Змеиной называется?
— Нет. А правда, почему?
— Про это даже сказка такая есть. Или легенда, я не знаю. В старые времена был богатырь, он однажды отправился в горы и встретил там девушку неописуемой красоты. Пал он перед ней на колени, хочу, дескать, тебя взять в жены. А та ему отвечает: «Ты же ничего обо мне не знаешь, не пожалеешь потом?» А он ей говорит, о чем ты? Мое сердце, говорит, отдано тебе. Ну ладно, отвечает красавица, ступай домой, я сама к тебе приду скоро. А ты жди меня, к свадьбе готовься. Ну, богатырь домой отправился, ждет. И вот в полночь как-то раз грохот раздается, трясется земля. Выскакивает богатырь из дому с мечом, видит — огромная змея ползет, все на своем пути сметает, дома рушатся, люди выбегают, бабы ревут, дети плачут — ну, кошмар, в общем. «Кто ты, чудовище? — закричал богатырь. — Как ты смеешь тревожить людской покой! Я зарублю тебя этим мечом!» А змея ему и говорит: «Как же не узнал ты своей суженой? Я же и есть та девушка, что ты полюбил. Да только не знал ты, что я — дочь змеиного царя. Днем я — человек, а ночью должна превращаться в змею. Ну как, принимаешь свою невесту?»
А богатырь вскричал: «Врешь, чудище, я давал слово девушке, а не змее!». И бросился на нее с мечом. Ну, он сильный богатырь был, отсек ей голову. И как только откатилась ее голова, смотрит богатырь — а перед ним лежит прекрасная девушка. Мертвая.
Вот такая сказка. А еще говорят, что все это в нашем городе было, и улицу, по которой змея ползла, так и назвали потом Змеиной. А уж что с богатырем дальше было, я не знаю.
— Наверное, ему памятник поставили, — помолчав, буркнул Хенг. — Как спасителю населения. А потом он женился на толстой бабе, и она нарожала ему десять крикливых детей.
— Наверное. Слушай, мне пора. Может, пойдем уже?
— И в самом деле. Эти парни, видать, уже очухались и уползли. Только я на всякий случай тебя провожу.
— До самого дома?
— Могу и до самого дома. Только как бы твоя тетушка нас вдвоем не увидела.
— Да что она, съест тебя, что ли? — негромко рассмеялась Алоста. — Ты ее не бойся. Она добрая.
…Он проводил ее до самого дома. И лишь там, на пороге, вспомнил про перевязь с сумками, опрометью бросился искать. Разумеется, на месте сумок не оказалось. Побитые молодцы, видимо, прихватили их с собой как компенсацию за ущерб. А может, соседи постарались. С них станется.
И пришлось идти домой без сумок, с понурым видом объяснять Старику, что напали бродяги, отняли и были таковы. И конечно, после долгих распеканий Старик снял со стены плетку. Целую неделю Хенгу пришлось спать на животе.
Вот тогда все у них с Алостой и началось.
3
Опасения оказались напрасными. Старик сегодня запаздывал, и до его прихода Хенг управился с делами. И сидел на кухне, на дочерна прокопченной лавке, не зная, чем бы себя занять. Кухарка Митрана, бормоча что-то себе под нос, возилась у плиты.
— Тебе, может, помочь чего? — время от времени спрашивал Хенг. — Помои вынести, или как?
Ему было жаль старуху Митрану, похожую на бурую тощую мышь, с красными, слезящимися от вечного дыма глазами. Старуха страдала ревматизмом, поясницей и еще по меньшей мере дюжиной неприятных болезней, но плакаться не любила. А может, боялась накликать беду.
— Сиди уж, сам, поди, наработался, — добродушно ответила Митрана. — Подожди, сейчас я вот тебе оладушек напеку, пожуешь, пока хозяин не видит.
— Да ладно, перебьюсь я, не делай лишнего. Скоро инквизитор наш заявится, так и так ужинать будем. Что я, с голоду помираю?
