Ольга Онойко - Море Имен
«Есть попадание, — определил Алей. — Идем дальше».
В логотипе Windows четыре основных цвета символизируют четыре стихии.
Тот, кто четыре раза сходит налево, вернётся туда, откуда вышел…
Второе попадание оказалось ослепительно ярким, на солнце смотреть и то легче. Алей заморгал и замотал головой.
Потом вздохнул.
— Лёнь, — сказал он, — да ну тебя совсем. Никуда она не убежала. Вот сейчас… — Алей покосился на часы, — сейчас прибежит обратно.
— Чего? — недоверчиво пробормотал Лёнька.
Алей прикрыл глаза. Под сомкнутыми веками закрутились сильно пикселизированные песочные часы, всем знакомый символ ожидания. «Четыре, — начал Алей, — три, два, один…»
Как всегда, он взял неправильный темп: считал слишком быстро. Настоящие секунды текли медленней. Когда счёт кончился, ничего не случилось.
«Ноль», — на всякий случай отметил он.
А затем Комаров дико заорал и подпрыгнул на половину собственного роста. Алей даже вздрогнул, потом засмеялся. На всех парах — только пятки мелькали — Лёнька мчался к дальним гаражам: мимо недостроенного супермаркета, мимо закрытого салона красоты, мимо пустой автобусной остановки…
Навстречу Лёньке с оглушительным лаем неслась собака, рыжая, как апельсин.
Она, конечно, облизала его всюду, куда достала, а доставала длиннолапая колли всюду, куда хотела. Ещё и грязью измазала. «Неделю дождя не было, а она грязь где-то нашла и в неё влезла, — дивился Алей. — Правда в лес бегала, что ли?» Он смотрел и веселился: Клён неистово тормошил свою псину и целовал в глупую морду, а Луша влюблённо повизгивала, прыгала и размахивала хвостом.
— Дура ты дура! — укорял хозяин, — куда ты понеслась?..
Голос его звенел от запоздалых слёз. Алей вздохнул снова.
— Лёнь! — окликнул он. — Поводок не забудь.
— А? — Лёнька обернулся с ошалелым видом, поморгал и вдруг заорал на всю улицу: — Ага! Алик, спасибо, спасибо! Ты настоящий друг! Алик, ты самый лучший!
Алей покачал головой, улыбаясь.
— Да ну тебя, — проворчал он, — пожалуйста.
Он быстро поравнялся с Комаровым, отдал поводок и развернулся уже, когда пришла мысль, что нелишне напоследок ещё раз погрозить пальцем. Лёнька был парень славный, но ужасный болтун, а проблем у Алея и так хватало. «Зря я это, конечно, — подумалось ему, — но что уж тут… А, ладно! Всё равно Инька уже раззвонил».
Он посерьёзнел. Комаров вскинул голову.
— Лёня, — тихо и строго сказал Алей, — я с тебя обещание взял?
— Взял! — бурно закивал Лёнька, придерживая обалдевшую от волнений Лушу, — клятву взял, я всё!.. спасибо, Алик!..
Колли в экстазе повалилась на спину у его ног.
— Не давши слова, крепись, а давши — держись, — зачем-то изрёк Алей, хотя сам не вполне понимал значения старой пословицы.
Лёнька понял правильно. Жестами изобразил, что будет нем как могила. Алей фыркнул, полюбовался на рыжую парочку ещё немного и сказал «ну пока».
— Алик, бывай! — кричал Лёнька ему вслед. — Удачи!
Потом Луша залаяла, звук лая стал удаляться вместе с топотом лёнькиных ног, и, наконец, всё стихло.
Налетел ветер, принёс запах свежей листвы и сырость ручья, протекавшего по дну оврага. Пронеслась быстрая тень малого облака, и подумалось, что в вышине ветер куда сильнее, чем здесь — вон как гонит… Не торопясь, Алей шагал по пустынному тротуару. Спустя пару минут он сцепил пальцы в замок на затылке и запрокинул лицо к небу.
Солнце сияло.
«Любопытная получилась цепочка, — думал Алей. — Странная. Коротенькая, но странная». Если случится свободное время, можно будет поломать голову над тем, какое отношение к собаке Луше имели линии электропередачи и логотип операционки, опасные хранилища и небесные знаки, можно будет много интересного и бесполезного извлечь из этого… можно, но скучно. Такими играми Алей развлекался, когда был чуть старше Лёньки — классе в шестом.
Потом стал развлекаться другими играми.
Зря.
Ой как зря…
Шила в мешке не утаишь. Сколько ни бери с детей страшных клятв, всё равно весь район знает, что Алей Обережь, хороший мальчик, «компьютерщик», поисковик… лайфхакер.
«И чего я нервный такой?» — подумал Алей и почти огорчился.
…А ещё там были апельсины. Апельсины встроились в ассоциативную цепочку, совсем непонятно к чему, только звено это ушло так быстро, что Алей не обратил на него внимания.
«Апельсинов, что ли, купить?» — рассеянно подумал он.
Сзади донёсся истошный лай и радостный вопль:
— А-а-али-ик!
В позапрошлом году Алей подрабатывал у Комаровых репетитором: натаскивал непоседу Клёна по всем предметам, главным образом по математике, и на собственной шкуре убедился в том, что «Маугли — он кого хочешь достанет». Пускай на Маугли Комаров не походил — обожаемый, балованный ребёнок в состоятельной семье, — но энергии в нём крылось столько, что хоть электростанцию подключай. Алею приходилось туго. К концу занятия голова у него начинала разламываться. Лёньку даже игнорировать не получалось, не то что дисциплинировать как-то. Нет, он был хороший мальчишка — добрый, старательный, даже по-своему послушный, но фонтан иногда надо затыкать, ибо отдых необходим и фонтану…
— Алик, а я забыл! Алик, а ты вообще как? Слушай, у нас на той неделе контрольная была городская, там такая задача была, её никто решить не смог, даже Злата Сиренина, а я подумал, ты точно сможешь, и я вот…
— Блик! — с досадой прошептал Алей и уже в полный голос продолжил: — Лёнь, ты извини, я с работы…
«Удивительно, — думалось ему, — и как они с Инькой подружились?» Младший брат Алея Иней Обережь был незаметный, замкнутый, печальный мальчик. Порой из него слово нельзя было вытянуть. В первом классе он не мог отвечать у доски — не то что бы боялся, но впадал в какое-то оцепенение. Мать даже водила его к школьному психологу. Потом само прошло… Рядом с Клёном Иней словно перенимал часть комаровской кипучей, неуёмной энергии. У него едва приметно загорались глаза, на лице появлялась улыбка. Он даже рассказывал другу какие-то истории, и в такие часы совершалось чудо: Лёнька умолкал надолго.
Наверно, интересные были рассказы…
— А мама ходила Липку в первый класс записывать, — трещал Клён, — и Липка с ней ходила тоже, уже в бантах, как первоклассница, теперь надутая такая ходит! Говорит, я не как ты, я только на пятёрки учиться буду! Тоже мне! Пусть попробует!
Собака Луша нарезала рядом круги, испытывая на прочность пристёгнутый поводок и терпение хозяина. Лёнька то и дело выпутывался из поводка сам и выпутывал задумчивого Алея.
