Дженнифер Роберсон - Золотой ключ. Том 3
Элейна взобралась на большой прямоугольный камень. А вот и он! Молодой человек начал пробираться к ней, она же в это время внимательно его разглядывала. Возраст — около тридцати; простое, круглое, заурядное лицо, знакомое, но никак не вспомнить, где она его видела. Черные волосы коротко острижены, ничего примечательного в отличие от парней, окружавших ее со всех сторон, которые, казалось, так же серьезно относились к своей внешности, как и к политическим лозунгам. Двигался он тоже без особого изящества, чертыхнулся, ударившись обо что-то коленкой. Но его руки…
Элейна всегда обращала внимание на руки: длинные, тонкие пальцы и широкие, сильные ладони — такие руки одно удовольствие рисовать. И вот, пожалуйста — пятнышко высохшей краски.
— Вы Грихальва, — сказал он, протягивая ей доску. Вокруг неистовствовала толпа, альбом Элейны помялся, как, впрочем, и платье. Она разозлилась.
— Через меня пробраться в Палассо Грихальва вам не удастся! — Она вырвала у него свою рисовальную доску. — На авенидо Шагарра есть школа живописи. Идите туда, может быть, там вам повезет больше.
Он только улыбнулся ей в ответ. Его неестественное спокойствие посреди хаоса, воплей и протестов произвело на Элейну немного жутковатое впечатление. Рокот толпы нарастал, становился возбужденным и страшным.
— Я только хотел бы проводить вас до дома, маэсса. — Пришлось кричать, чтобы она услышала его. — Я наблюдал, как вы рисовали. Вы талантливы, верно? По-настоящему одарены. — Он произнес это не комплиментарно, не с целью подольститься, а как очевидный факт, о котором оба они прекрасно знали.
Элейна замерла, ей следовало уйти, но она не могла сдвинуться с места. Совершенно чужой человек знал о ней то, чего не было известно никому с тех самых пор, как умерла ее бабушка Лейла, точнее, никто не желал признавать ее способностей к живописи. Она не обладала Даром — им природа не наделяла женщин, — но была наделена истинным талантом ничуть не меньше, чем ее кузены, мальчики.
Еще какие-то юнцы попрыгали в фонтан, начали подниматься все выше и выше, пока наконец троица смельчаков не оказалась на самом верху, у венчающей фонтан фигуры герцога Алессо. Им бросили флаг, и они под радостные возгласы своих товарищей, собравшихся внизу, обмотали его вокруг герцога.
— Пусть соберется Парламент!
— Никаких налогов без нашего согласия!
Все больше и больше народу забиралось на фонтан, чтобы получше рассмотреть происходящее. Взвизгнула какая-то женщина, заплакал ребенок. Элейна, стиснутая со всех сторон, не могла пошевелиться.
— Кто вы? — крикнула она, но толпа издала оглушительный рев в тот миг, когда голубое с черным и серебряным знамя затрепетало над Палассо Юстиссиа.
Элейне пришлось отступить назад, а незнакомца увлекла за собой толпа, и вскоре она потеряла его из виду. Брызги летели на ее волосы и шею, какая-то женщина в фартуке и юбке, серой от пепла, посмотрела на нее, перевела взгляд на альбом и доску и показала вдаль, туда, где в конце одного из бульваров появилась зеленая, перекатывающаяся волна.
— Посмотри вон туда, подружка, на бульвар Бенекитnо Герцог вызвал шагаррский полк! Чирос! — Женщина сплюнула в фонтан. В руках она держала корзинку с черствыми кусками хлеба. — Говорят, в Гхийасе свежего хлеба хватило всем, даже беднякам, после того как его забрали из домов богатеев и знати.
Кто-то из толпы затянул гимн “Новый дождь”, пение разрасталось, набирало силу, и вскоре его подхватила почти вся площадь. Только теперь слова звучали скорее как угроза и совсем не походили на мольбу, обращенную к небесам: “С новым дождем нас ждет свобода!"
Брызги воды — или слезы — застилали глаза. Почему жители Мейа-Суэрты не должны возмущаться и протестовать против тяжелой жизни? Разве они, как и сама Элейна, не вынуждены подчиняться правителю, лишенные возможности даже высказать свое мнение? Ей двадцать один, вот уже два года как она вдова, однако ее родственники относятся к ней так, словно она марионетка, предназначение которой — служить достижению их честолюбивых целей.
Сначала ее использовали во время конфирматтао, а когда за две попытки она не зачала, отдали замуж за Фелиппо Грихальву, пережившего двух жен. И лишь после того как она родила мертвого ребенка, а Фелиппо скончался во время летней лихорадки, они нехотя позволили ей рисовать, да и то лишь потому, что на этом настаивала бабушка Лейла, пользовавшаяся в семье огромным влиянием.
Лейла умерла. И теперь Эдоард, старший сын покойной герцогини Майрии и Великого герцога Ренайо II и его наследник, с величайшим трудом уговорил своего отца возродить древнюю традицию Марриа до'Фантоме, поскольку возымел желание завести себе любовницу из семьи Грихальва.
А разве молодая вдова, уже доказавшая, что она практически не в состоянии иметь детей, не самая подходящая для этого кандидатура?
— Я хочу только одного — рисовать! — крикнула Элейна, обращаясь к случайному прохожему, восхитившемуся ее талантом.
Но он исчез в толпе, а громоподобный вопль тысяч глоток, проревевших последние строчки гимна, заглушил крик ее души.
Спасаясь от напирающей толпы и надвигающихся солдат, на фонтан начали взбираться все новые и новые люди. Их было слишком много. Здесь уже совсем не осталось свободного места. Элейна упала на одно колено, попыталась сохранить равновесие, ободрала ладонь о камень, прижала к груди свой драгоценный альбом, снова уронила доску. Нужно поскорее отсюда уходить. Приближаются солдаты Великого герцога.
Опустив голову и вовсю орудуя локтями, Элейна добралась до основания фонтана. Поскользнулась и чуть не упала, ступив на землю. Люди стояли, прижимаясь друг к другу, ужасно похожие на цыплят, которых хозяйка принесла домой с рынка. Их крики превратились в нечленораздельный гул. Элейна толкалась, пробиваясь вперед, споткнулась о чье-то тело, человеческий поток увлек ее направо, потом налево, она отчаянно с ним сражалась и в конце концов оказалась в задних рядах, на противоположной от собора стороне площади.
Идти стало легче. Она вышла на авенидо Ориаль в тот момент, когда прозвучали первые выстрелы.
Не оглядываясь, Элейна побежала. Она ненавидела себя, потому что спешила укрыться за надежными стенами Палассо Грихальва. Ведь для нее это самая настоящая тюрьма!
Ее родственники хотели, чтобы она стала любовницей дона Эдоарда. Положение возлюбленной наследника трона — это власть! И влияние! Они смогут контролировать Вьехос Фратос, члены ее семьи по материнской линии не имели такой возможности вот уже два поколения: ее мать была племянницей знаменитой Тасии, любовницы Арриго III, женщины, пытавшейся убить Великую герцогиню Мечеллу.
