Урсула Ле Гуин - Пересадка
Для начала она отправилась в Страпсертс, мирок легко достижимый и весьма живописный, полный гейзеров и вулканов. Этот мир казался начинающим путешественникам весьма привлекательным. Поскольку Сита и сама была таковой, она все время нервничала и, опасаясь пропустить свой рейс, пробыла в Страпсертсе всего часа два и вернулась в аэропорт. Где сразу же убедилась, что в нашем мире ее отсутствие длилось всего лишь несколько мгновений.
Обрадованная, она вновь ускользнула из аэропорта и очутилась в Джейо. Две ночи она ночевала в маленьком отеле, принадлежавшем Агентству путешествий в иные миры (АПИМ), и балкон ее номера выходил прямо на берег янтарного моря Сомью. Сита подолгу гуляла, купалась в холодноватых, пенистых, золотистых волнах («это все равно, что плавать в бренди с содовой», — говорила она) и познакомилась с несколькими очень приятными обитателями других миров. Маленькие и совершенно безобидные жители Джейо делами своих гостей почти не интересовались и никогда не спускались на землю; устроившись в кронах тамошних миндальных пальм, они что-то покупали, продавали, торговались, сплетничали и пели свои, негромкие и недлинные, любовные песни. Когда Сита, с большой неохотой покинув мир Джейо, вернулась в аэропорт, чтобы проверить, как идут дела, оказалось, что там прошло всего минут десять. И вскоре объявили посадку на ее рейс.
Она летела в Денвер на свадьбу к младшей сестре. На обратном пути, из Денвера в Чикаго, она опоздала на пересадку и, ожидая нужного рейса, целую неделю провела в мире Чум и с тех пор не раз еще туда возвращалась. Сита работает в рекламном агентстве, что связано с большим количеством перелетов, и теперь на языке чумвот она говорит, почти как аборигенка.
Сита научила и нескольких своих друзей — к счастью, я тоже оказалась в их числе — путешествовать по иным мирам. И в итоге ее метод постепенно обрел известную популярность и вышел за пределы Цинциннати. Впрочем, многие, возможно, и сами сумели открыть для себя этот метод, ибо, как оказалось, немало людей пользуются им как бы не вполне сознательно. Вы и сами наверняка то и дело встречались с такими людьми в самых разных местах.
Посещая мир Азону, я, например, познакомилась с одним канденсианцем — а Канденсианский мир очень похож на наш, поскольку большую его часть составляет город Торонто, — и этот человек рассказал мне, что если он желает попасть в иной мир, то ему достаточно съесть две пикули с укропом, затянуть потуже пояс, сесть на жесткий стул с прямой спинкой, стараясь ее не касаться, и в течение десяти минут делать не более десяти вдохов-выдохов в минуту. Это удивительно просто по сравнению с нашей технологией. Мы (я имею в виду тех, кто постоянно живет в моем мире), похоже, не способны перемещаться в иные миры ниоткуда, кроме аэропорта. Причем, желательно, во время пересадки.
АПИМ давно установило, что отличным катализатором подобных перемещений является специфическая комбинация напряженного отчаяния, несварения желудка и скуки. Однако жителям большей части иных миров совсем не требуется терпеть аналогичные неудобства.
Приведенные ниже рассказы о других мирах переданы мне моими друзьями или написаны мною лично на основе заметок, которые я старательно заносила в записную книжку во время разнообразных экскурсий, посещений библиотек и т. п… Возможно, эти истории или, точнее, отчеты соблазнят кого-то из читателей, и он или она тоже попробуют совершить подобное путешествие. Ну, а если не соблазнят, то хотя бы помогут им скоротать в аэропорту несколько скучных, томительных часов ожидания.
В МИРЕ ХЕННЕБЕТ КАК ДОМА
Я всегда заранее предполагаю, что если люди внешне на меня не похожи, то они и вообще не такие, как я, — вполне разумное предположение, по-моему. Однако меня всегда ставит в тупик то обстоятельство, что люди, внешне абсолютно такие же, как я, оказываются ничуть на меня не похожими.
Народ хеннебет внешне удивительно схож с нами. То есть у них примерно такой же рост, такие же пальцы на руках и ногах, такие же уши и все остальное, что мы, в первую очередь, проверяем у новорожденного; они такие же бледнокожие и темноволосые; глаза у них карие или зеленоватые, часто близорукие; фигуры коренастые и довольно плотные, да и осанкой они, как и мы, тоже похвастаться не могут. Их молодежь обладает ясным умом и весьма активна, старики задумчивы и забывчивы. Это не склонный к авантюрам застенчивый народ; они обожают любоваться пейзажами и явно сторонятся чужаков; они моногамны, трудолюбивы, несколько склонны к нарушениям в работе пищеварительной системы и чрезвычайно привязаны к дому.
Когда я впервые оказалась в мире Хеннебет, я сразу же почувствовала себя, что называется, в своей тарелке — возможно потому, что выглядела так же, как они, да и поведением своим отчасти была похожа на них; во всяком случае, аборигены не проявили ни малейшего желания от меня сбежать. Я неделю прожила в одной из гостиниц, принадлежащих АПИМу (Агентству путешествий в иные миры), которое успешно функционировало здесь уже в течение нескольких местных кальп. АПИМ владеет множеством небольших гостиниц и роскошных отелей во многих популярных у туристов мирах, стараясь, впрочем, защищать от вторжения непрошеных гостей наиболее уязвимые территории. Затем я решила переехать в дом к одной вдове, содержавшей всю семью тем, что сдает комнаты с пансионом. Среди ее постояльцев все были местными, кроме меня. Сама вдова, двое ее детей-подростков и мы, четверо ее постояльцев — трое местных и я, — вместе завтракали и обедали; таким образом, я оказалась как бы членом чего-то, весьма напоминавшего семью. Все это были, безусловно, люди очень хорошие и добрые, а миссис Наннатула еще и превосходно готовила.
Язык хеннебет исключительно труден, и я с огромным трудом пробивалась сквозь его дебри, используя трансломат, которым всегда снабжает своих клиентов Агентство. Вскоре у меня даже появилось ощущение, что я начинаю понемногу понимать своих хозяев. Нельзя сказать, чтобы они испытывали ко мне какое-то недоверие; их замкнутость и застенчивость главным образом служили им средством защиты, так сказать, личного пространства. Когда они поняли, что я в их личную жизнь вторгаться не собираюсь, от их былой скованности не осталось и следа; да и я почувствовала себя в их обществе куда лучше и старалась по возможности быть для них полезной. Как только мне удалось убедить миссис Наннатулу, что я действительно хочу помогать ей на кухне, она, как выяснилось потом, была просто счастлива: ей давно хотелось заполучить себе ученицу. А вот мистеру Баттанеле требовался хотя бы один слушатель, и я с удовольствием слушала его рассуждения о политике (мир Хеннебет представляет собой социалистическую демократию, и управляют в нем различные комитеты — пожалуй, не слишком успешно, зато без каких бы то ни было катастрофических последствий). У нас также вполне успешно происходил обмен неформальной лексикой с детьми миссис Наннатулы, Теннго и Аннупом, очень милыми подростками. Теннго хотела стать биологом, а ее брат явно имел способности к языкам. Мой трансломат служил мне верой и правдой, но, признаюсь, язык хеннебет я выучила в основном благодаря урокам английского, которые давала Аннупу.
