Екатерина Горбунова - Попутный ветер
Ему было жаль лишать девушку надежды, но помочь Олаф ничем не мог. У него не было ни надлежащей аппаратуры, ни опыта. Все, что входило в функции его станции — это считывать предоставленные путешественниками путевые карты.
— Я сожалею, — он развёл руками. — Компания ветряных перевозок приносит вам, госпожа, э-эээ…
— Летта Валенса, — правильно истолковала она запинку.
— Госпожа Летта Валенса, извинения за доставленные неудобства. Мы гарантируем, что постараемся связаться с отправителем, а до решения вашей проблемы берём все расходы на проживание за наш счёт, — юноша бесстрастно произнёс заученную формулировку, уже мысленно прикидывая, сколько ему лично придётся потратить, пока незадачливая путешественница будет находиться на вверенной ему территории.
— А что может сделать отправитель? — она уже почти отчаялась, но вот именно это "почти" добавляло в её эмоциях к землистому тяжёлому запаху лёгкий аромат первоцвета.
— Вернёт вам деньги, плюс — проценты за некачественное исполнение обязательств, — объяснил Олаф. — И пришлёт транспортную карту обратно, уже абсолютно бесплатно.
— Это меня не устраивает, — девушка замотала головой, так, что капюшон слетел с головы, обнажив густые волосы невероятно насыщенного темно — каштанового цвета. — В мои планы не входит возвращение. Мне надо как можно скорее увидеть мэра Темьгорода.
— Вернувшись домой, закажете новый маршрут, уже скорректированный. Заодно переоденетесь, если вас смущает платье. И доберётесь до этого мэра, — объяснил молодой человек.
— Домой? — переспросила она с лёгким ужасом. — Нет! Отсюда же ведь не так уж далеко до Темьгорода? Я готова воспользоваться любым предложенным вами транспортом. В оплату можете взять возвращённые мне сигменты. Понимаю, что это будет не сразу, но…
Юноша глубоко вздохнул, буквально носом чуя грядущие возмущения. Потом, разведя руками, обернулся по сторонам, как бы предлагая последовать его примеру. Уже рассвело достаточно, чтобы иметь возможность разглядеть окрестности. И даже лёгкий туман совершенно не препятствовал этому.
Летта Валенса огляделась. Запах воскресающей после долгого сна весны сменился холодным ароматом разочарования. Конечно, что она могла увидеть: разбитую дорогу прямо за редкой деревянной изгородью; бескрайнее поле, когда-то давно однажды засеянное неприхотливой кислицей, и с того самого времени разрастающейся — высыхающей — засевающейся самостоятельно, своим буйным ростом заглушая все прочие травы; закрывающие горизонт синие горы с розовыми вершинами; и неприглядную снаружи сторожку Олафа, которую он все никак не мог привести в порядок. Ужасная картина для госпожи в грязном, но все же, дорогом платье. И ей не объяснишь, что это место юноша не променяет ни на одно другое в Империи, будь оно хоть в тысячу раз более благоустроенным и облагороженным.
— У вас нет повозки?
Вместо ответа он развёл руками, словно предлагая ещё раз оглядеть маленький дворик, где даже принимающая арка притулилась скромно в стороне, не облагороженная для уюта ни беседкой, ни скамьёй, ни выложенной каменной плиткой дорожкой. Впрочем, Летта Валенса путешествовала впервые, а те станции, которые она миновала по пути сюда, вряд ли выглядели богаче.
— Нет ни лошади, ни мула, ни осла, наконец? — все ещё до конца не веря своим глазам, спросила девушка.
— Нет.
— А сообщение с внешним миром?
— Ветер и ветряк.
Аура запаха Летты не изменилась. А вот подбородок и губы предательски задрожали. Неужели она собирается заплакать? Олаф нахмурился, размышляя, как же тяжело, порой, общаться с особами женского пола. Однако девушка справилась с эмоциями, стоически перекрыв прерывистым вздохом поток слез, застрявший в итоге у неё где-то в горле и мешающий говорить некоторое время.
— Но вы же, наверное, бываете где-то? На ярмарке, например? — спросила она, наконец, осипшим голосом.
— У меня есть небольшой огород за домом, на пропитание хватает. Всем остальным меня снабжает компания ветряных перевозок, раз в сезон, как положено. Просто необходимости нет, где-то бывать, — юноша и сам не подозревал, что так вот, в нескольких фразах может обрисовать свою жизнь.
— А по этой дороге, — Летта мотнула головой, — куда-то же можно добраться?
— Можно, — подтвердил Олаф. — Но она в ужасном состоянии, и по ней уже почти никто не перемещается, только сезонные рабочие да разного рода бродяги.
Девушка, уже совершенно не беспокоясь о платье, подошла к изгороди и тоскливо посмотрела вдаль. Юноша услышал полувздох:
— Я пропала!
Повеяло такой обречённостью, что защипало в носу и захотелось прокашляться. За два года работы проводником, Олаф ещё ни разу не сталкивался с такими мощными чистыми эмоциями. Клиенты, конечно, попадались всякие, могли и поскандалить. Порой дело доходило даже до лёгкого рукоприкладства. Но их чувства являлись наигрышем. Путешественники были уверены, что недостойный сервис окупится им с лихвой и в накладе они не останутся. Некоторые даже специально затевали ссору, чтобы подстегнуть себя чужими эмоциями.
В этом же случае, все ощущалось по-настоящему. Летта Валенса казалась разбитой шхуной, прибитой к случайному берегу, там, где её никто не ждёт, и никому она не нужна. Волосы незадачливой путешественницы развевал ветер. Будто змеи они скользили по спине, шее, пока она привычным движением не собрала их и не заколола невесть откуда оказавшейся в руках шпилькой.
Внезапно в девушке произошёл какой-то перелом. Повеяло стойкостью. Это было ещё только семя какого-то решения. Она сама ещё до конца не понимала, что зародилось в её душе, но появилась сила принять обстоятельства, не плыть по течению, а сопротивляться обстоятельствам.
— Пройдите в дом, — запоздало пригласил юноша, едва вырвавшись из плена чужих эмоций. — У меня найдётся, во что переодеться и подобающий завтрак.
— А вы знаете, что мне подобает? — девушка неопределённо пожала плечами и улыбнулась немного виновато.
Но приглашение приняла. Последний раз кинув взгляд в сторону расцвечивающихся в свете нового дня красками гор, миновала дворик и вошла в дом.
Согласно традиции, сначала поклонилась каменной фигурке Жизнеродящей, застывшей в переднем углу, а потом лишь сняла плащ и повесила его на крючок, прибитый к стене.
Внутри домика было чисто и просторно. Стены отделаны светлым деревом, вещей мало, но все в одном стиле. На окнах — лёгкие занавески неяркого рисунка. Богатой роскоши не чувствовалось, но и до неопрятной нищеты было очень далеко. Даже не застеленная постель не портила впечатления, тем более, что проследив за взглядом гостьи, юноша одним движением накрыл смятую простыню и подушку узорным покрывалом. Девушка немного расслабилась, и от неё повеяло лёгким сладковатым ароматом домашней выпечки.
