Лорел Гамильтон - БОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОСТУПКИ
Я покачала головой.
— Они такое не одели бы, если бы не планировали что-то конкретное.
— Мы думали, что их заманили сюда для съемок в короткометражке, —
сказала она.
Я подумала об этом, затем пожала плечами.
— Возможно, но они все равно оказались бы в круге.
— Почему?
— У фей-крошек особая любовь к естественным кругам.
— Объясни.
— Человеческие сказки предупреждают лишь не входить в кольцо
поганок, или в круг танца фей, но это может быть любой естественный
круг. Цветы, камни, холмы или деревья, как этот круг. Они приходят,
чтобы танцевать в кругу.
— Значит, они здесь появились, чтобы танцевать, а он принес одежду? —
Она, нахмурившись, глядела на меня.
— Ты думаешь, что это лучше, чем если бы он уговорил их появиться здесь
для съемок?
— Да.
— Возможно, или он следил за ними, — сказала я, — а значит, он знал, что они
появляются тут в определенные ночи, чтобы танцевать.
— Это означало бы, что он или она преследовал их, — сказала Люси.
— Да.
— Если я решу снимать фильм с ангелами, я найду костюмы напрокат,
рекламу для актеров и для короткометражки. — Она руками показала
“кавычки” на слове “короткометражки”.
— Если он только преследователь и нашел костюмы, тогда тебе проще
будет искать его.
— Не говори “он”. Ты не знаешь, что убийца — он.
— Ты права, не буду. Ты думаешь, что убийца не человек?
— А должна? — Спросила она нейтральным голосом.
— Я не знаю. Я не могу вообразить человека достаточно сильного или
достаточно быстрого, чтобы смог захватить шесть фей-крошек и
перерезать им горло прежде, чем другие смогли убежать или напасть на
него.
— Они действительно такие беззащитные, как выглядят? — Спросила она.
Я почти улыбнулась, только вот желания закончить улыбку уже не
было.
— Нет, детектив, они нет. Они намного сильнее, чем выглядят, и
невероятно быстрые.
— Значит, мы ищем не человека?
— Этого я не говорила. Я лишь сказала, что физически люди не могли
сделать этого, но есть волшебство, которое могло бы помочь им сделать
это.
— Какое волшебство?
— Я имею в виду не чары. Я не человек. Я не нуждаюсь в чарах, чтобы
использовать против другого фейри, но я знаю, что есть рассказы о
чарах, которые могут сделать нас слабыми и уязвимый.
— Но, как предполагается, разве фейри не бессмертны?
Я посмотрела на крошечные безжизненные тела. Проще всего
ответить “да”, но я росла среди низших фейри Неблагого Двора.
Некоторые из них умирали, падая с лестницы, или по другим мирским
причины. Их бессмертие не было обыкновенной вещью, но рассказывать
об этом людям не стоит. Люди ошибались, когда считали, что они не
могли причинить нам вред, и это должно было остаться секретом. Кто-то
из людей узнал правду и воспользовался этим знанием? Смертность
среди низших фейри увеличилась? Или они были бессмертными, но чары
украли бессмертие у них?
— Мерри, ты тут?
Я кивнула и посмотрела на нее, с облегчением отводя взгляд от тел.
— Прости, я никак не могу привыкнуть в виду таких вещей.
— Привыкнешь, — сказала она. — Но надеюсь, что ты не увидишь так много
трупов, чтобы очерстветь. — Она вздохнула, как будто ей было жаль, что
она не очерствела сама.
— Ты спросила меня, бессмертны ли феи-крошки, ответ “да”. — Это было
все, что я могла сказать ей, пока не узнаю, распространяется ли
смертность среди фейри. Пока в волшебной стране было только
несколько случаев.
— Тогда, как убийца сделал это?
Я видела только еще одну фею-крошку, которую убили не холодным
железом. Лорд Неблагого Двора был убийцей. Дворянин волшебной
страны и мои кровные родственники. Сидхе был убийцей, хотя он сказал,
что не хотел убивать ее. Он только хотел ранить ее сердце, как она
ранила его сердце, когда ушла от него — поэтический и
романтический бред для тех, кто привык жить в окружении существ,
которые продолжали жить и после того, как им отрубали головы.
Последнее давно уже не работало даже среди сидхе, но мы не делились
этим. Никому не нравится признавать факт, что наш народ теряет магию
и свою силу.
Действительно ли убийца был сидхе? Так или иначе, но я так не
думала. Они могли бы убить низших фейри из высокомерия или чувства
превосходства, но у этого убийства был вкус чего-то намного более
замысловатого. Повод, который понимал только сам убийца.
Я тщательно поразмышляла над своим рассуждением, чтобы быть
уверенной, что не говорю как представитель Неблагого Двора, Темной
толпы, которые были подозреваемыми. Двора, в котором мне
предложили править, а я отказалась ради любви. Таблоиды все еще
говорили об окончании сказки, но умерли люди, некоторые из них от
моей руки, и, как большинство сказок, в этой было больше о крови и
верности, чем о любви. Любовь была эмоцией, которая привела меня к
тому, что я действительно хотела, и кем я действительно была.
Догадываюсь, что есть худшие эмоции для подражания.
— Что ты думаешь, Мерри?
— Я думаю, что интересно, какая эмоция побудила убийцу сделать это,
хотеть сделать это.
— Что ты имеешь в виду?
— Думаю, что что-то подобное любви подтолкнуло убийцу обратить
внимание на детали. Убийца любил эту книгу, или он любил
фей-крошек? Он ненавидел эту книгу в детстве? Это ключ к ужасной
травме, которая довела его до подобного преступления?
