Елена Грушковская - Перенос
— Мама… мам, — ныла Маша.
Не грубить ей: она мой ребёнок, и она не виновата, что у меня болит голова.
— Что, маленькая?
— Когда мы поедем серёжки одевать?
— Сегодня поедем, куколка. Если, конечно, выберемся из этой пробки.
Когда мы выбрались из пробки, было ясно, что домой мы заехать не успеем. Пришлось обедать в ближайшем кафе, а потом ехать в салон. Я усадила Машку в кресло. Энтузиазма у неё как-то поубавилось, она с испугом смотрела на инструменты. Опрятный бритоголовый молодой человек в белой рубашке с воротничком-стойкой с улыбкой склонился над ней:
— Ну, и чего мы боимся? Это же совсем не больно.
Через минуту довольная Маша уже любовалась собой в зеркале, трогая серёжки в ушах. До 16.40 ещё оставалось время, и я заехала в аптеку: я чувствовала, что если эту боль не унять, она свалит меня, а мне ещё ехать за Ваней, а потом ещё в больницу, не говоря уже о том, что надо было как-то дожить до вечера, чтобы поздравить Эдика. Спасительная белая пилюля с лёгким холодком растаяла на моём языке. Через пять минут голова отяжелела, но боль ушла. Уже в машине я прочла на флаконе:
"Внимание! После приёма препарата возможна сонливость, не принимать за рулём".
Чёрт, этого ещё не хватало. Надо как-то продержаться, не раскиснуть. Осталось совсем немного: только заехать за Ваней и в больницу, а потом уж домой — и спать. К возвращению Эдика надо быть в форме.
Каким-то чудом я не заснула за рулём и успела к 16.40 за Ваней. Как я и предполагала, он был голоден, как волк, но к 17.00 мне нужно было в больницу.
— Ванюша, потерпи немножко. Маме нужно съездить к доктору, а потом мы сразу поедем домой. Сегодня у папы день рождения, поэтому вечером у нас будет чай с тортом.
— Ура, торт! — закричала Маша и запрыгала на сиденье.
Ровно в 17.00 я вошла в кабинет доктора Шилова.
— Здравствуйте, доктор. Как там мои анализы?
Доктор Шилов, быстро перебиравший пальцами по кнопкам клавиатуры, взглянул на меня и, как мне показалось, слегка изменился в лице. Он перестал печатать и сказал:
— Гм, проходите. Присаживайтесь, поговорим.
Начало не предвещало ничего хорошего. С лёгким холодком в животе я села в кресло перед докторским столом. Доктор Шилов порылся в папке и достал какие-то листки, с полминуты перебирал их и всматривался. Пауза угрожающе затягивалась, молчание доктора заставило меня похолодеть.
— Вот ваши анализы, Натэлла, — начал он наконец. — В общем, мои опасения подтвердились. Боюсь, у меня для вас плохие новости.
У меня уже тряслись колени. Доктор Шилов положил листки перед собой, сцепил пальцы замком и, глядя куда-то между строк, медленно и негромко сказал:
— У вас очень редкая болезнь, называется она синдром Кларка — Райнера. Она обнаружена и описана сравнительно недавно, изучена ещё недостаточно, и лечения пока не найдено. — Доктор вздохнул, помолчал. — Эта болезнь коварна тем, что на ранних стадиях её очень трудно, практически невозможно диагностировать. Протекает она почти бессимптомно, лишь в самом начале последней стадии проявляются такие признаки, как характерная жгучая головная боль, повышенная утомляемость, ухудшение аппетита, потеря веса. С этими симптомами вы и обратились…
В животе у меня всё превратилось в глыбу льда, язык прилип к нёбу, и я молча слушала доктора Шилова, который, не глядя мне в глаза, продолжал негромко и грустно:
— Я считаю своим долгом дать вам всю информацию. Последняя стадия синдрома Кларка — Райнера характеризуется прогрессирующим ухудшением состояния. Её течение очень мучительно. Постепенно отказывают все системы организма, развивается паралич, нарушаются высшие психические функции, что приводит к полному разрушению личности…
Голос доктора слышался приглушённо, как будто у меня заложило уши. Если бы я попыталась встать с кресла, я не смогла бы: у меня отнялись ноги.
— К сожалению, заканчивается синдром Кларка — Райнера летальным исходом. Сознание бывает сохранено до конца, но из-за необратимых нарушений психики человек ничего не понимает.
Голос доктора стих, и в моё горло пролилось немного воды.
— Мужайтесь, Натэлла… Мне и самому нелегко сообщать вам такие новости. Выпейте ещё воды. Дать вам успокоительное?
Рука доктора Шилова поддерживала стакан в моей трясущейся руке. Вода освежила моё слипшееся горло, и я смогла спросить:
— Доктор, сколько у меня времени?
Доктор Шилов вздохнул.
— Боюсь, немного. Симптомы, характерные для последней стадии, начались у вас примерно месяц назад, а от их появления до начала агонии проходит не более двух — трёх месяцев.
— Значит, у меня остался месяц — от силы два?
Доктор Шилов задумчиво кивнул.
— Увы. Вы не торопитесь, посидите немного, придите в себя. Вы сегодня моя последняя пациентка.
Теперь было понятно, почему он записал меня на конец своего рабочего дня. Пока я сидела в кресле, он наводил порядок на своём столе. Листки с результатами моих анализов он вложил в прозрачную папку и положил мне на колени.
— Вот, это ваше.
Он снял халат и повесил его в шкаф, достал кейс и стал складывать в него какие-то документы. Я спросила, растянув пересохшие губы в подобие усмешки:
— Что же мне делать, доктор? Заказывать гроб?
Шилов замер на секунду, потом присел на краешек стола.
— Увы, Натэлла, я не могу вам помочь. Могу только порекомендовать вам обратиться вот в эту организацию. — Он порылся в отделениях своего кейса и достал визитку. Протягивая её мне, он сказал: — Вот, попробуйте. Может быть, там вам помогут.
Я не сразу смогла сфокусировать взгляд на белом ламинированном прямоугольнике с голубыми буквами. Поморгав, я прочитала: Корпорация "Феникс". Спасение есть. На обороте был телефон и адрес.
— Что это за организация? Они что, могут вылечить меня?
Доктор Шилов закрыл кейс и взял с полки ключ от кабинета.
— Вполне возможно. Они специализируются на крайне тяжёлых, запущенных и не излечимых никакими медикаментами заболеваниях.
Несмотря на весь мой шок, я не удержалась от замечания:
— А они вам, наверно, платят за то, что вы раздаёте их визитки?
Доктор Шилов открыл дверь.
— Я вас не заставляю туда обращаться, решайте сами, — сказал он сухо. — Пойдёмте, мне надо закрыть кабинет.
Ухватившись рукой за край стола, я поднялась на ноги. Пол качнулся подо мной. Доктор Шилов шагнул ко мне и поддержал меня под локоть.
— Тихонько… Может быть, вам стоит позвонить кому-нибудь, чтобы за вами заехали?
— Нет, не беспокойтесь, я доберусь сама, — сказала я.
Мы вышли в коридор, и доктор Шилов запер дверь кабинета. Ваня и Маша сидели на диване и играли в такую игру: бросалась монетка, и если выпадал орёл, Ваня получал щелчок, а если решка, то лоб подставляла Маша. Ваня бросил монетку в очередной раз, но она укатилась под диван, и что выпало — орёл или решка — было уже не узнать. Ваня попытался достать её оттуда, но она, похоже, укатилась слишком далеко, а в щель между диваном и полом нельзя было просунуть руку. Увидев меня, он поднялся на ноги.
