Последний Лист - Война Ангелов. Наследник (СИ)
— К сожалению, камеры и датчики на момент ее смерти были выключены. Но мы можем расследовать инцен..
— Не нужно, — прервал ее Сардинес, — Помоги мне подняться, — вставая, он подумал о том, что на нем самом кровь отсутствовала.
— Более чем, — снова повторил Дориан, он не смотрел на мальчишку, собственные руки казались ему в большей степени достойными внимания, — Вот ты такой спокойный и знающий. Тебе, значит, не страшно?
— Страшно, — все тем же тоном ответил Артур, заставляя сомневаться в правдивости ответа.
— Вот как, — хмыкнул Сардинес, — Я понял. Тебе страшно, но ты в наивности своей полагаешь, что чем спокойнее ты будешь себя вести, тем скорее меня разозлишь. А чем скорее ты меня разозлишь, тем быстрее я тебя убью, и все закончится, — мальчик вздрогнул, и Дориан рассмеялся, — Нет, мне твой вариант не нравится. Для начала прикажу тебя высечь, а затем искупать в Мертвом Источнике. Выживешь — придумаю новую забаву, — была вызвана Кагами, и через несколько минут мальчишку уже вели в комнату пыток. Сам Сардинес решил наблюдать за всем через мониторы камер слежения.
Лэн сняла с пленника цепи и закрепила руки в свисающих с потолка наручах, из-за небольшого роста Артур едва ли не висел на них, перебирая пальцами по полу, ища более надежной опоры, но женщина прервала его попытки, рывком развернув спиной к камерам, распорола рубашку, обнажая кожу.
— Кагами, его уже пытали ранее? — спросил Дориан, разглядывая пленника.
— Нет, мади. Без Вашего приказа никогда.
— Что у него со спиной?
— Ах, это, — женщина облегченно вздохнула и, виновато улыбнувшись, принялась объяснять, — Крылья Ангела, — она провела ладонью чуть ниже двух ярко выраженных красных родимых пятен в форме крыльев, — Он же потомок одного из семнадцати.
— Тогда почему их два? Насколько я помню, у ангелов одно крыло, а потомки императоров всегда считались бескрылыми, пусть и семнадцатыми. И даже в браках среди ангелов, крыло оставалось одно. Так почему у этого отродья их два?
— Не могу сказать точно, но в трудах Крито что-то было о двух крыльях и эволюции ангелов.
Дориан задумался: в трудах Ангела Созидания было много непонятного, с намеками на какую-то мистику, и в то же время царил жесткий материализм, ставящий под сомнение даже божественность Создателей. Почему Ар не запретил эту книгу? Ведь он многих покарал за идолопоклонничество и отступничество, а вот Крито не тронул… Великий космос! О какой ерунде он сейчас думает. Какая ему разница, два там крыла или одно, вскоре там останется кровавое месиво и еще вопрос, успеют ли раны стать шрамами.
— Гьёд и его гьеджит, — выругался Дориан, — Пусть их. Секи, — Кагами кивнула и взяла со стола кнут.
От первого же удара мальчишка закричал, а его спина тем временем покрывалась рубцами, сочащимися кровью. Вскоре Артур и вовсе потерял сознание, тело безвольно повисло на наручах и раскачивалось при каждом ударе.
— Достаточно! Я не хочу, чтобы все закончилось так быстро. Приведи его в чувство и тащи к Мертвому Источнику. Я сейчас спущусь.
Мертвый Источник потому был мертвым, что все попадавшее в него гибло. Техника ломалась в кратчайшие сроки, люди гнили заживо, животное убивало себя само. При этом воду можно было черпать в емкости, но через 15 минут она становилась обычной водой, не вызывающей летального исхода. Еще одна загадка Создателей. Что ж, по крайней мере, долгая и мучительная смерть выродку обеспечена.
Мальчик едва стоял на ногах, Лэн приходилось его удерживать от падения. Перестарались, надо было остановиться раньше.
— Снимите с него цепи, и привяжите за руки веревкой, а то утонет и конец веселью, — скомандовал Дориан.
Приказ выполнили довольно быстро, и через несколько минут шатающийся от болевого шока и потери крови Артур был сброшен в Источник. Плавать со связанными руками сложно даже взрослому, что уж говорить о ребенке. Дважды он шел ко дну, дважды Лэн вытаскивала его и снова ослабляла веревку. На третий раз мальчишка ко дну не пошел. Повертел головой, осматривая окружающих, встретился взглядом с Сардинесом, усмехнулся и, с силой дернув веревку на себя, нырнул. Какие силы могли остаться у избитого, запуганного ребенка десяти лет? Что заставило пошатнуться и упасть всегда находившуюся в боевой готовности Лэн, наследственного Ангела Сомнений? Всплеск воды, погружение, грязно-розовые разводы… Почему эта дура не отпустила веревку? Понадеялась все-таки вернуть игрушку мади? Кто-то из охраны дернулся, чтобы помочь выбраться Кагами, но Дориан одернул его:
— Поздно. Вызовите роботов для таких случаев, — мысль о том, что выловят только одно тело — тело Лэн, его не удивила. Дориан решил, что сегодня его уже ничего не удивит. Он уже зашагал обратно к особняку, когда почувствовал на себе чей-то изучающий взгляд, и обернулся.
Их было двое похожих друг на друга как две капли воды, мальчик и девочка, трех-четырех лет отроду, с длинными до пят черными волосами, в не по-детски мудрых глазах горел зеленый огонь. Они парили в воздухе прямо над источником, у херувимов были в тон волосам крылья и одежды, но чистыми и непорочными они из-за этого казаться не переставали.
— Нашли? — равнодушно спросил мальчик, он был все-таки чуть выше, а на щеке, если присмотреться, заметна родинка в виде дракона.
— Нашли, — подтвердила девочка, но в ее тоне равнодушия не было.
— Пора?
— Нет, еще рано, — она повернула голову к источнику.
— Отпусти, — проследил за ее взглядом мальчик, девочка вздохнула.
Дориан, сам того не понимая, медленно, но верно приближался к незваным гостям, когда его схватил за локоть и окликнул кто-то из охраны.
— Мади, куда Вы? — в нескольких сантиметрах от него маячил источник, и никаких детей не было, даже того, которого сбросили в воду по его приказу.
— Куда? — вернулась головная боль, а еще безумно хотелось спать. Наверное, сказывалась бессонница — после смерти Виктории он боялся засыпать, а теперь, когда все закончилось, можно было и расслабится. Так он и решил поступить: вернуться в комнату, задернуть тяжелые шторы и заснуть. Хватит с него детей и мертвых женщин, хватит несбывшихся надежд, хватит…
Но, не смотря на все это, сон не приходил, а из полумрака смотрели на него зеленые кошачьи глаза вечности. Смотрели без злости, но с неодолимой печалью, сочувствуя всем им: умершим и живым, добродетельным и порочным, жертвам и убийцам… И из глаз капали, разбиваясь о паркетный пол, прозрачные слезы, созвучные с редким, но крупным дождем. И сквозь звон капель слышалось что-то еще, какая-то странная детская считалочка, обдававшая морозом по коже:
