Даринда Джонс - Восьмая могила во тьме
Как можно осторожнее я вытащила светло-коричневое платье подружки невесты прямо сквозь трясущиеся плечи адвокатессы и погладила ее по темноволосой голове:
- Извини.
Шейла испустила еще один горестный вопль, и я поскорее закрыла дверь. Слава богу, дверь сделана на совесть.
- Чего смотришь? – Я повернулась к Артемиде – мертвой ротвейлерше, которую высшие силы назначили мне в хранители.
С тех пор как по мою душу отправили двенадцать злобных адских псов, Артемида таскалась за мной повсюду. А теперь сидела рядом, навострив уши, и, с любопытством наклонив голову вбок, коснулась лапой дверцы шкафа.
- Я пыталась с ней поговорить. – Подойдя к зеркалу в полный рост, я приложила к себе платье. – Она только воет и воет.
Чтобы разгладить беспокойную складку между бровями, я потерла лоб. Платья для подружек невесты, как правило, глаз не радуют, но это было не самым худшим на свете. И выглядело бы намного лучше, не будь оно размером с Крайслер-билдинг. А все потому, что я готовилась произвести на свет девочку, которой, согласно пророчествам, предначертано спасти мир. Но этим утром волновало меня кое-что другое.
Быть подружкой невесты – большая честь. Кроме прочего, в мои обязанности входило убедиться, что невеста явится на свадьбу. А Куки еще не приехала. Наверное, всему виной третья «Маргарита», которую она опрокинула в себя вчера вечером. А может быть, и девятая. Да уж, эта барышня отжигала не по-детски. В ее защиту, пила Куки за двоих. Из-за беремчательности мне пришлось пить газированный виноградный сок. Эффект, конечно, совсем не тот, но было весело наблюдать, как моя сестра и лучшая подруга орут песни из сериалов, прикидываясь Кристофером Уокеном.
Я уже набрала Куки, чтобы спросить, где ее носит, как вдруг со стороны двери в спальню услышала глубокий соблазнительный голос:
- Совсем не в твоем духе закрывать дверь перед носом у страдающей мертвой барышни.
Артемида звонко гавкнула и прыгнула к двери, виляя купированным хвостом от неописуемого восторга.
Я развернулась и уставилась на мужа – невозможно прекрасное сверхъестественное создание, выкованное в пламени греха в самом сердце ада тем самым существом, от которого мы сейчас скрывались. Насколько нам было известно, Дюжину адских псов, самых злых и кровожадных тварей во вселенной, послал именно Люцифер, отец Рейеса. И послал не просто так, а чтобы нас уничтожить. Единственным нашим спасением была земля, по которой мы ходим. Освященная земля, куда путь адским псам заказан. Поэтому сейчас мы жили в монастыре. Его давным-давно забросили, но святая земля никуда не делась.
Стоит сказать, что торчали мы тут уже кучу месяцев, а все потому, что не горели желанием оказаться разорванными на куски зубами адских псов, которые днем и ночью патрулировали границы. Нашей работой было штудировать древние тексты и пророчества, чтобы найти хоть какую-то подсказку, как избавиться от злобных тварей. Однако под угрозой находились только мы с Рейесом. Похоже, именно нами песики хотели позавтракать в один прекрасный день. А все остальные преспокойненько приезжали и уезжали. Наверное, этим и объяснялось то, что невеста не торопилась готовиться к свадьбе. На все про все имелось еще несколько часов, но я почему-то думала, что Куки явится в монастырь, едва забрезжит рассвет, начнет меня будить и требовать сделать ей прическу. Кстати, одному богу известно, что из этого может выйти.
Как бы то ни было, на нынешнюю компанию я бы не стала жаловаться ни за какие коврижки. В последнее время при одном лишь появлении слегка взъерошенного Рейеса в венах кипела кровь, и учащался пульс.
Он наклонился погладить Артемиду, почесал ее напоследок за ушами и, изогнув бровь, кивнул на шкаф из набора для Барби. Я посмотрела туда же. Шкаф был сделан для человека, у которого минимум мирских пожитков. То бишь для монахини. Пусть я теперь жила в монастыре, но монахиней меня нельзя назвать даже с натяжкой. И доказательством этому служил огромный живот.
До меня добрался фирменный, обжигающе горячий жар Рейеса – побочный эффект от того, что его создали в адском пламени, и я снова повернулась к нему. Густые непослушные волосы, по которым вечно плачут ножницы, вились над воротником и вокруг ушей. На Рейесе до сих пор была рубашка, которую он надел вчера вечером. Под расстегнутыми пуговицами проглядывала широкая грудь, на которой лежали скрещенные руки. Рукава были закатаны по локти, открывая глазам мощные жилистые предплечья. Дальше шел твердый, как камень пресс, а еще ниже – стройные бедра. Прислонившись плечом к косяку, Рейес дал мне возможность впитать его образ с ног до головы. Потому что прекрасно знал, что я, как всегда, приду в дикий восторг, плоды чего он пожнет чуть позже.
Я разглядывала его неторопливо, наслаждаясь каждой секундой, и только после того, как налюбовалась, посмотрела ему в глаза. Намек на улыбку смягчил жесткую линию губ. Глубокие омуты карих глаз сияли из-под темных спутавшихся ресниц, как будто Рейес только что проснулся. Как будто и не догадывался, как притягательно выглядит.
Я бы с радостью списала его вид на мальчишник, который они вчера устроили для дяди Боба, но такой вид у Рейеса был уже несколько недель. Уставший. Растрепанный. И до чертиков сексуальный. Ей-богу, мне нравилось, но я всерьез начинала волноваться. Обычно он становился горячее, когда исцелялся от ран. Но теперь его жар усиливался день ото дня, а ведь никаких травм Рейес не получал уже давно. Я и месяца не проходила беременной, как мы переехали в монастырь и с тех пор торчали на святой земле. Это произошло почти восемь месяцев назад, и за все время в нас ни разу не тыкали ножами, не стреляли, и никто не пытался раскатать нас по асфальту. Надо хорошенько за ним присматривать. То есть я и так присматриваю, но, видимо, придется стараться усерднее.
- Минуточку! – Я бросила в Рейеса платье цвета корицы. – Ты не должен меня видеть до свадьбы.
Он широко улыбнулся, показав поразительно белые зубы:
- Я всегда думал, что это относится исключительно к невесте.
- И то правда.
Рейес опять указал на шкаф вопросительным взглядом, и я решила тоже задать ему вопрос:
- Ты в курсе, сколько раз я пыталась с ней поговорить? А она только ревет и ревет. Даже передохнуть не останавливается, не говоря уже о том, чтобы ответить. И почему вообще мне достался этот шкаф?
Улыбка стала шире.
- Потому что в этой комнате другого нет.
Рейес прав. Ему пришлось занять шкаф в соседней комнате, но это ничего не меняет!
- Если хочешь, я с ней разберусь, - предложил Рейес.
- Нет, я не хочу, чтобы ты с ней разбирался. Минуточку… А ты можешь?
