Анна Овчинникова - Лунная девушка
На Земле мне, конечно, доводилось видеть и обитателей Луны, и венерианцев, и «астро», и обитателей Пояса Астероидов, и даже марсиан-мутантов, но в Восточном Районе Марша-сити, похоже, собрались самые оригинальные и чудаковатые представители всех ныне известных инопланетных рас. И грехи, которым они предавались, были настолько специфически-инопланетными, что под конец я уже даже не пытался понять, чем они занимаются. Ну какое, скажите на милость, можно получать удовольствие от созерцания порока, если ты зачастую не знаешь, что созерцаешь — драку, извращенную эротическую сцену, веселый танец или начало каннибальского пира?
Уставший, оглушенный, со стертыми в кровь ногами, я продирался сквозь завывания невыносимой для земного слуха музыки, сквозь пение и ругань на языках всех обитаемых планет Солнечной системы, сквозь всплески движущихся, светящихся и визжащих реклам… Пока на одном из перекрестков мой истерзанный слух не уловил звуки знакомой земной песенки!
Я же никак не мог ошибиться: это была «Трава у дома» в исполнении «Землян»!
Дома я никогда не числился фанатом этой группы, но теперь почти бегом устремился на знакомое бряканье электрогитар и бумканье барабанов. Я был сыт по горло инопланетной экзотикой, которая столько времени топталась у меня по ногам, пихала под ребра, разрывала мои барабанные перепонки, слепила глаза и свербела в носу — и сейчас больше всего жаждал узреть лицо существа одного со мной вида…
И я его узрел.
На перекрестке двух улочек под простенькую мелодию из полудюжины аккордов танцевала на небольшой круглой площадке невысокая, почти обнаженная девушка… Господи боже, как же я соскучился по соплеменникам! В особенности по слабой их половине.
Каждое прикосновение босых ног танцовщицы исторгало из серебристого покрытия площадки вспышку белого, голубого, зеленого, красного или фиолетового пламени; вьющиеся волосы прыгали надо лбом девушки в такт быстрой пляске, а едва прикрывающие бедра и грудь разноцветные шнурки дергались, как охваченные судорогами змеи. Но маленькое треугольное личико под копной темно-рыжих волос оставалось замкнуто-безучастным даже во время самых зажигательных па.
Выступи эта малышка с подобным номером в нашем горняцком поселке «Счастливчик Пит», на нее сбежались бы посмотреть все двенадцать бригад, и работа в городке была бы надолго парализована! Но здесь ее танец собрал только небольшую группу марсиан, альбиносов-венерианцев и «астро», по виду которых невозможно было сказать, нравится им выступление или нет.
Музыка смолкла, рыжеволосая танцовщица замерла и, тяжело дыша, уронила руки.
Кое-кто из марсиан швырнул к ее ногам несколько мелких монет, а остальные представители высшего разума просто-напросто начали молча расходиться!
Чувствуя, что все больше становлюсь ксенофобом, я подошел к самой площадке и бросил к стройным босым ножкам танцовщицы всю свою наличность — что-то около тридцати интергривен…
Но я так и не успел насладиться впечатлением, которое произвела на девушку моя щедрость: в следующий миг на мое плечо обрушилась тяжелая рука, а мой слух был травмирован исковерканными английскими словами, щедро пересыпанными свистящими и рычащими звуками:
— Эй, урод! Если тебе приглянулась эта самка, выкладывай полтыщи интергривен — и она твоя!
Невольно вздрогнув, я обернулся и увидел перед собой высокого зеленокожего сквирра — представителя самого воинственного из полудиких племен Верхних Каналов. Обычно марсиане не отличаются высоким ростом, но сквирры были исключением из правил и их свирепость в точности соответствовала их внушительным размерам.
Любой благоразумный человек в подобной ситуации выбрал бы один из двух вариантов поведения: а) продемонстрировал бы сквирру свои пустые карманы или б) вывернулся из-под его ручищи и бросился наутек.
Но на меня с платформы смотрела хорошенькая девушка, и я избрал третий путь, наиглупейший из всех возможных.
— Это ты меня назвал уродом, зеленый? — вопросил я громилу, возвышавшегося надо мной на две головы. — Ха! Стоит только посмотреть на тебя — и становится ясно, что твоя мамочка перед твоим рождением попаслась в стаде харрапов!
Я еще не успел договорить, как сквирр издал скрежещущий рык и навис надо мной, как самое кошмарное из чудищ Хэллоуина. Его зеленая кожа потемнела, глаза полыхнули фиолетовым огнем. Обвинить воинственного сквирра в том, что его зачали от наимирнейшего из травоядных животных Марса — значило подписать свой смертный приговор с предварительными изощренными пытками!
— Что… ты… сказал?! — проскрежетал марсианин, и его ручища, одетая в то, что походило на перчатку средневекового рыцаря, стала медленно и неотвратимо дробить мое плечо.
Я заорал благим матом и ответил коротким ударом правой в живот, но тут же завопил снова, разбив кулак о броню, прячущуюся под истрепанным оранжевым балахоном сквирра.
Боковым зрением я увидел, что ко мне приближаются два вооруженных короткими дубинками сородича моего противника, а все прочие зрители со всей доступной им скоростью покидают перекресток.
Что ж, терять мне было нечего — и с диким индейским кличем я повторил удар, на этот раз целясь несколько ниже…
Но тут на меня, похоже, обрушилось трехэтажное здание, а может, наехал большой электрокар.
Я лежал на мостовой, удивляясь тому, что остался жив после подобной катастрофы, а надо мной раздавался бешеный рык сквирра и пронзительный женский визг.
Кажется, девушка умоляла оставить меня в живых, при этом топая ногами — на меня обрушивались волны желтого, синего и фиолетового света. Я попытался приподняться, но получил пинок под ребра и свернулся клубком, тщетно пытаясь глотнуть воздуху. Марс как будто внезапно лишился атмосферы: воздух никак не желал набираться в мои спавшиеся легкие…
— Не убивай его, Яррхт! — провизжала девушка — ее визг сопровождала световая какофония всех цветов радуги. — Оставь его в покое, слышишь?! Или я позову полицию!.. А-а!..
Ее голос оборвался со звуком удара.
Визг.
Крики на языке, напоминающем рев свихнувшегося осла.
Взрыв разноцветных огней…
Возможно, эти огни вспыхнули у меня перед глазами из-за удара по голове, который я получил, наконец-то встав на колени. И все же я успел укусить сквирра за ногу, и он заорал, схватившись за колено.
Я ухитрился снова подняться на колени, потом — встать на ноги…
И увидел, что рыжеволосая девушка испуганным олененком мчится прочь, заворачивает за угол улицы и исчезает в дебрях «рассадника порока», за ней по пятам трусят два сквирра…
А тот зеленокожий громила, матушку которого я оскорбил, поворачивается ко мне, похлопывая по ладони короткой дубинкой.
