Роберт Сальваторе - Демон пробуждается
Еще немного — и демон проснется окончательно.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Судьба
Чью песнь несет среди деревьев ветер?
Ее заслышав, люди расправляют плечи,
И тает их печаль, и крепнет их надежда
И вера в то, что это не последний вечер.
Ах, эта песня!
Тихая, как ночь,
И страстная,
Как шепот на рассвете.
По всей земле оравы монстров рыщут
И реки крови оставляют за собой.
Но Полуночник их в любой норе отыщет
И покарает всех недрогнувшей рукой.
Ах, эта песня!
Грозная, как буря,
И яростная,
Словно ураган.
Приходит он, ужасный в гневе.
Презрев опасность, смерти не страшась.
Так трепещите, подлые убийцы!
Взращенный эльфами, он спуску вам не даст.
Ах, эта песня!
Быстрая, как ветер,
И звонкая,
Как цоканье копыт.
Бегите, гоблины, спасайтесь, кто сумеет!
Бегите прочь скорей, не замедляя бег!
Защитник-Полуночник лук поднимет,
И вашей черной кровью обагрится снег.
Ах, эта песня!
Тихая, как шорох,
И гибельная,
Как укус змеи.
Прочь, гоблины, но помните — все тщетно.
От Полуночника не скрыться, не сбежать.
Вам суждено во мгле навеки сгинуть
И жирных земляных червей добычей стать.
Ах, эта песня!
Грозная, как меч,
И вечная,
Как жизни обновленье.
Прочь — музыка звучит, и жизнь вернулась.
Зло отступило, пробил его час.
Прочь — лес приветствует Защитника и друга,
И люди могут спать, за близких не страшась.
Ах, эта песня!
Светлая, как утро,
И нежная,
Как поцелуй любви.
ГЛАВА 1
СТРАННАЯ ДОБЫЧА
Еще не рассвело, а Элбрайн Виндон был уже на ногах. Быстро оделся почти на ощупь в красноватом свете жарко пылающих в камине угольков. Провел рукой по взъерошенным светло-каштановым волосам, выгоревшим на кончиках под лучами солнца. Надел пояс с кинжалом, который накануне с благоговением положил рядом с постелью, и застегнул пояс на талии, чувствуя себя сильным, почти взрослым.
Набросил на плечи одеяло потеплее и выскочил во мрак и холод, в нетерпении едва не забыв закрыть за собой дверь. Вокруг лежала небольшая деревня Дундалис. Деревня спала — вчера, как и всегда, был день, заполненный трудами и хлопотами. Элбрайн тоже вчера потрудился немало — больше обычного, поскольку значительная группа взрослых обитателей деревни отправилась далеко в лес на охоту и дети должны были следить, чтобы в деревне все было в порядке. То есть наносить дров, поддерживать огонь, чинить хижины — которые, казалось, всегда нуждаются в починке! — и совершать обход вдоль вырытой вокруг деревни защитной канавы и бдительно следить, чтобы не пробрался медведь, или большая кошка, или стая голодных волков.
Элбрайн был старшим среди ребятишек и чувствовал свою важность. Пока еще охотники не брали его с собой, но следующей весной ему исполнится тринадцать, и здесь, в суровом северном краю, это уже не детство. Следующей весной Элбрайн будет охотиться вместе со взрослыми — детские забавы останутся позади.
Он ужасно устал от трудов прошедшего дня, но был настолько возбужден, что спать не хотелось. В погоде заметно ощущался поворот к зиме. Охотники должны вернуться со дня на день, и для Элбрайна было делом чести непременно встретить их. Тогда ребятишки помладше проникнутся к нему еще большим уважением, а охотники увидят, что, несмотря на их отсутствие, под его бдительным взором в деревне все идет как надо.
Он легко двигался, ныряя в сгустившиеся тени одноэтажных строений, пока не остановился около дома Джилсепони, своей самой близкой подруги. Девочка и ее мать стояли в дверях и о чем-то спорили. И хотя говорили они шепотом, в царившей вокруг тишине слова их звучали отчетливо. Элбрайн притаился за углом дома.
— Может, они вернутся уже сегодня! — настаивала Джилсепони.
— А может и нет, Джилли, — возразила ее мать.
Элбрайн подавил смешок: девочка терпеть не могла свое уменьшительное имя — Джилли, — хотя почти все в деревне называли ее именно так. Она предпочитала просто «Джил». Однако между нею и Элбрайном у нее было еще и прозвище — Пони, оно-то нравилось Джилсепони больше всего.
Усмешка Элбрайна перешла в широкую улыбку. Неизвестно почему, но при встрече с Пони его всегда охватывало ощущение счастья, хотя всего пару лет назад он насмехался над деревенскими девчонками, без конца дразнил и даже поколачивал их. Потом, правда, настал момент, когда ему стало ясно, что это может плохо кончиться. Как-то Элбрайн погнался за Джилсепони, собираясь ухватить и хорошенько оттаскать ее за пышную золотистую копну волос. Казалось бы, все шло, как и было задумано, он уже почти нагнал ее, как вдруг из глаз у него полетели искры, и оказалось, что он лежит на спине, глядя в небо.
Теперь, вспоминая свое тогдашнее смущение, он был в состоянии смеяться, про себя или даже вместе с Пони. У него было такое чувство, словно ей можно рассказывать обо всем и она не станет ни осуждать его, ни насмешничать.
В свете горящей свечи он хорошо видел девочку. Элбрайну нравился ее облик; с каждым днем все больше и больше. Она была моложе Элбрайна на пять месяцев, но ростом значительно выше его. Пять футов три дюйма, вот какая она вымахала, он же не дотягивал даже до вожделенной отметки в пять футов. Отец успокаивал его — дескать в их роду мальчики всегда поздно начинают идти в рост. Элбрайн немного завидовал Пони и считал, что высокий рост только придает ей очарования. Она была стройная, гибкая, а в беге и драке с ней не мог сравниться ни один из мальчишек Дундалиса, включая и самого Элбрайна.
И тем не менее девочке была присуща некая едва уловимая аура мягкости. Когда Элбрайн был маленький, он думал: у девчонки просто силенок маловато, но потом эта черта стала казаться ему странно привлекательной. Волосы золотистого цвета, шелковистые и очень густые, непослушно ниспадали на плечи и спину девочки. Ее глаза, такие огромные, яркие и чисто-голубые, каких Элбрайну ни у кого больше видеть не доводилось, с интересом взирали на раскинувшийся вокруг бескрайний мир и отражали любое изменение в настроении Джилсепони. Видя в них печаль, Элбрайн и сам ощущал ее всем сердцем; если же в них искрилась радость, его ноги, казалось, готовы были пуститься в пляс.
