Дженнифер Арментроут - Грешные
— Тогда, о чем ты хочешь поговорить?
Сделав очень медленный глоток кофе, я посмотрела на нее.
— Почему ты не потеешь?
Вал запрокинула голову и громко рассмеялась, привлекая внимание пожилой пары с забавными пакетами.
— Детка, я родилась и выросла в Луизиане. Мою родословную можно проследить до самого первого колена — до французов, которые поселились здесь…
— И бла—бла—бла. Ты хочешь сказать, что обладаешь невероятной магической силой, которая защищает тебя от жары, в то время как я тону в своей собственной вони?
— Можно вытащить девушку с севера, но нельзя вытащить север с девушки.
Я фыркнула. Да, это правда. Я переехала в Новый Орлеан всего три года назад из Северной Вирджинии и еще не приспособилась к климату.
— Ты хоть представляешь, на что я готова пойти ради небольшой снежной пурги?
— Ага, например, отказаться от секса.
Я стрельнула в нее взглядом. Честно говоря, я даже не понимаю, почему до сих пор ежедневно принимаю противозачаточные таблетки. Думаю, эта привычка осталась с тех самых пор, когда я действительно в них нуждалась.
Она усмехнулась и ее темно—карие глаза нашли мою книгу по психологии.
— Я не понимаю, зачем ты учишься.
— А почему бы и нет?
Выражение ее лица источало гнев, который с легкостью мог бы поджарить парочку моих мозговых клеток.
— У тебя уже есть работа, высокооплачиваемая работа, и тебе не нужна еще одна. Мы не работаем со стадом тупых баранов, и жизнь у нас короче, чем у работников другой отрасли, конечно же, за исключением парашютистов. Это еще один аргумент, который должен убедить тебя не тратить попусту свою время на эту чепуху.
Я пожала плечами. Если быть с вами до конца откровенной, то я понятия не имею, почему год назад поступила в Лойол. Может, мне просто было скучно. Может, это был всего лишь странный позыв сделать что—то, что делают мои ровесники в двадцать один год. Или может причина таится гораздо глубже, но в чем бы она ни заключалась, мне захотелось изучить детскую психологию. Я тешу себя мыслью, что когда—нибудь стану социальным работником, и я точно знаю — я смогу это сделать. А может, это связано с тем, что произошло….
Я отогнала от себя эти мысли. Я не должна окунаться в прошлое ни сегодня, ни в любой другой день. Прошлое должно остаться в прошлом. Прошлое мертво и похоронено, так же как и вся моя семья.
Несмотря на неимоверную жару, я вздрогнула. Вал права. Наша жизнь невероятно коротка. За пару месяцев мы потеряли трех членов Ордена: двадцатишестилетнюю Кору Говард нашли на Роял—стрит с перерезанным горлом; двадцатидевятилетний Винсент Кормак встретил свою смерть на Бурбон—стрит, его горло тоже перерезали; по этой же причине три недели назад слегла тридцатипятилетняя Шари Джордан — смерть настигла ее в одном из промышленных районов Нового Орлеана. В нашей профессии летальный исход — обычное дело, но эта цепочка убийств всего за три месяца повергла всех в шок, зарождая в нас панику.
Вал, склонив голову на бок, спросила:
— Ты в порядке?
— Ага,— я проследила взглядом за проезжающим трамваем. — Ты же сегодня работаешь?
— Так точно, — отодвинувшись от стола, она хлопнула в ладоши. — Слушай, я предлагаю пари.
— Какое?
Ее улыбка стала по истине дьявольской.
— Победителем станет тот, у кого за это утро на счету будет больше убийств.
Пожилой мужчина, проходивший мимо нашего столика, кинул на Вал испуганный взгляд и ускорил свой шаг. Но правда заключается в том, что на улицах Нового Орлеана люди всегда слышали какую—то хрень. Особенно, если они находились в двух шагах от Французского квартала.
— По рукам, — сказала я, допив кофе. — Хотя… секундочку. Что я получу от своей победы?
— Ну, если ты победишь, — она сделала акцент на "если",— всю неделю я буду приносить тебе кофе. Но если выиграю я, то ты... — она вдруг замолчала и прищурилась. — Глянь—ка туда! Туда смотри, монда.
Я нахмурилась, но обернувшись тут же поняла, о чем она. Из меня вырвался прерывистый вздох. Я вытянула свою правую ногу так, чтобы она находилась в зоне досягаемости руки. Это определенно не человек.
Для большинства людей (примерно для 99%) женщина, прогуливающаяся по Канал—стрит в длинном платье свободного покроя, походила на совершенно обычного человека. Или на туристку. А может даже на местную, решившую прогуляться до магазина. Но мы с Вал не большинство. При рождении нам зачитали какую—то мумбу—юмбу, которая защищает нас от чар. Мы видим то, что другие не замечают.
Мы видим монстров, которые скрываются под маской простых людей.
Это создание существует из спокон веков и это — самая смертоносная тварь из всех известных человечеству.
Солнцезащитные очки скрывали ее глаза. По неизвестным мне причинам, ее род весьма чувствителен к свету. У них бледно—голубые глаза, лишенные всякого оттенка, но с помощью чар ее раса контролирует все то, что видят люди: рост, телосложение и фигуру.
Что касается существа, которое находилось в непосредственной близости от нас, то оно выглядело как высокая и стройная блондинка. В некоторой степени, она казалась невероятно хрупкой, но, как известно, первое впечатление обманчиво.
В мире нет ни одного человека или животного, который был бы сильнее или быстрее их. Способности этих существ простираются от телекинеза до воспламенения и создания сильнейших пожаров с помощью одного прикосновения. Но самое опасное их оружие — способность лишить человека силы воли, поработить его. Но как—бы то ни было, Фейри нужны люди. Они питаются ими, потому что это единственный способ для Фейри замедлить процесс старения и увеличить продолжительность жизни. Именно поэтому они бессмертны.
Без людей они состарятся и умрут... прямо как мы.
Иногда, для забавы, они истязают жертв и поедают их долгие—долгие месяцы или даже года, пока от них ничего не остается, за исключением высушенной оболочки несчастного. Потом они отравляют тело и разум человека, превращая их в нечто столь же опасное, как и сами Фейри. Но иногда, они сразу убивают своих жертв.
У таких людей как я нет иммунитета против их способностей и кормления, но несколько столетий назад выяснилась одна маленькая деталь, благодаря которой они не могут манипулировать нами.
Этой деталью оказалось такая простая и крутая вещь, как четырехлистник.
У каждого члена Ордена есть свой четырехлистный клевер. У Вал он спрятан в браслете, а мой — в ожерелье из тигрового глаза. Я никогда его не снимаю, даже дома, когда моюсь или ложусь спать. Ведь, я на собственном горьком опыте узнала, что нет такого места, где ты на все сто процентов в безопасности.
