Виктор Некрас - Ржавые листья
А христианских воев в их раю тоже примут с распростёртыми объятьями — павший в бою за правое дело безгрешен. И будут на арфе играть, ножки с облака свесив и петь: «Осанна!».
Да только — вот беда! — молодым и на этом свете погулять хочется, под этой луной и солнцем. А потом уж… можно и туда — хоть в вырий, хоть в христианский рай.
Потому-то большая часть отроков вздохнула с облегчением. Ворчали только трое-четверо любителей хорошей драки, да немногие последовавшие за Ярополком гриди что-то недовольно цедили сквозь зубы. А ближний друг и наперсник князя, гридень Варяжко впрямую крикнул Ярополку:
— Зачем тогда мы сюда бежали, да голодом здесь мучились?! Проще было сдаться прямо в Киеве! А то — сразу ехать к Владимиру навстречь!
Голод в Родне и впрямь был страшен — рати Владимира подступили неожиданно быстро, в маленькой крепости на степном рубеже не успели ничего запасти, и теперь небольшими запасами приходилось кормить не только родненских воев, но и отроков Ярополка, его самого, его семью и двор, хоть и небольшой. Последовавших за князем немногочисленных гридей и бояр с их дружинами. За месяц осады припас кончился полностью, и защитникам в любом случае грозила смерть — не от мечей, так от голода. От голода даже в большей степени, — Владимиричи идти на приступ не спешили, нападать же самим было полным безумием.
Ярополк на выкрик Варяжко не ответил, только скривился, словно от кислого яблока. Повернулся и ушёл в терем — собираться на встречу с «дорогим братом». С рабичичем.
Но Варяжко достал его и здесь.
Когда дверь в занятый князем хором распахнулась от сильного толчка, Ярополк обернулся, как ужаленный. Княгиня Ирина даже не шелохнулась, недвижно застыв в углу.
— Кто там ещё?! — гневно вскинулся князь, роняя на лавку снятый жупан и бросая руку к рукояти меча.
— Прости, княже, что помешал.
— Варяжко?
— Я самый, — гридень, чуть пригнувшись, переступил порог и остановился. — Разговор есть.
— Нет разговора, друже, — холодно ответил князь, принимая поданный княгиней шитый золотом зипун красного сукна, продел руки в рукава и предоставил наперснику возможность застегнуть резные яшмовые пуговицы. — Всё уже решено.
— Как это — решено? — возразил Варяжко, однако послушно застегнул пуговицы на рукавах. — Ты забыл, княже, это решается на дружинном совете!
— Нет, Варяжко, — Ярополк вздохнул и остановился прямь своего любимца и друга. Обнял его за плечи. — Всё одно у нас иного выхода нет.
— Есть, — упрямо ответил гридень. — Хан Илдей! Он уже идёт к нам на помощь.
В глазах великого князя мелькнуло что-то вроде надежды, но он покачал головой:
— Нет, Варяжко. Я всё понимаю. Но… это моя война, не ваша.
Князь отстранил гридня с дороги и вышел из хорома.
— Как это — не наша?! — вскипев, Варяжко бросился следом. — А кто ж тогда, упырь тебя задери, под Любечем погибал? И за что?
Гридень догнал Ярополка уже на крыльце.
— Княже! — задыхаясь, крикнул он. — Не верь Владимиру!
Ярополк на мгновение приостановился, словно раздумывая. Но тут вмешался воевода Блуд.
— Брось, Варяжко. И Владимир, и Добрыня клялись на мече, что господину ничего не грозит.
И князь, снова решившись, прямо с крыльца прыгнул в седло.
— Еду к Владимиру. Ты, Варяжко, собирай княгиню и её обоз. Готовь дружину к выезду.
Но Варяжко тоже уже сидел в седле.
— Поручи кому-нито другому, княже, — крикнул он, укрощая пляшущего жеребца. — Я поеду с тобой! И не один.
— Варяжко! — свирепо рыкнул князь, сужая глаза.
Но гридень его уже не слышал.
— Жар, Ставко, Вакул — за мной!
Три кметя из личной дружины Варяжко не посмели ослушаться. Да и не могли они ослушаться — им князь Ярополк не указ, у них иной господин — сам Варяжко.
Князь только махнул рукой и, чуть понурясь, двинул коня к воротам. Рядом и чуть позади ехал воевода Блуд, следом — Варяжко и все три его воя.
Князь Владимир ждал.
Он ждал уже давно, не менее пяти лет, с той поры, как они с Вольгом договорились против старшего брата. Гибель Вольга стала для него нежданной — не думал он, что младший «братец» окажется столь глуп. Ну да тем лучше для него — теперь можно смерть Вольга повесить на Ярополка — кто в будущем станет вникать в подробности и мелочи. Погиб Вольг в войне с Ярополком, значит, Ярополк и виноват. И кому докука, что древлянского князя в бегстве затоптали насмерть собственные вои, а Ярополк на его похоронах неложно плакал?
Ждал он и ныне — ждал последних шагов своего старшего брата, которые должны были привести его, Владимира к великому столу, в Киев, исполнив его давнюю, ещё детскую мечту.
Владимир переглянулся с Добрыней, что стоял неподалёку в совершенно равнодушной позе, чуть прикрыв глаза и опершись руками о временный невысокий тын, опоясавший войский стан. Но, даже прикрытые, глаза Владимирова вуя зорко следили за валами и вежами Родни. Это всё была и его победа — он устроил и замыслил всю эту войну. И, можно сказать, он и выиграл её. Выиграл для своего воспитанника, своего сыновца, князя Владимира. Он, Добрыня Малкович, рабичич.
Ворота Родни с лёгким скрипом отворились, выпуская шестерых всадников. Князь покосился на Добрыню:
— Как мнишь, они?
— Они, — утвердительно сказал Добрыня, не шелохнувшись и даже не приоткрыв глаз. — Кто встретит?
— Ты, — уронил Владимир, отворачиваясь. — Проводишь их ко мне в шатёр.
Ярополк на ходу бегло оглядел стан Владимиричей. В середине, ближе к княжьему шатру был стан словен и варягов. Ярополк усмехнулся — не слишком-то, видно, доверяет «братец» кореле, ижорам, чуди да киянам-перелётам, держит их на краях, по берегам Днепра и Роси.
Ворота стана раскрылись — видно было, как вои Владимира растаскивают сбитые из толстых досок щиты, открывая в тыне проход. По обе стороны дорожки, ведущей к златоверхому шатру, стояли вои — словене-новогородцы, числом не менее пяти десятков. Ярополк вдруг поёжился, передёрнув плечами — вдруг представилось, как сей час Владимир выйдет из шатра, махнёт рукой, вскинется полсотни снаряженных луков и… Аж в глазах замглило от мгновенного и острого страха, захотелось на миг развернуть коня и отчаянно скакать обратно, к отверстым воротам крепости.
Но одолел страх князь Ярополк Святославич.
Справился.
Отколь-то со стороны выехал всадник и остановился посреди проезда. Ждал.
Князь Ярополк, вглядясь, узнал Добрыню. Подъехали ближе, и Ярополк невольно натянул повод, останавливая коня.
— Здрав буди, княже Ярополк, — чуть склонив голову, сказал Добрыня — глаза глядели прямо и спокойно.
