Юлия Игнатова - Хранитель
До восхода оставалось шесть часов. Впрочем, Лаер торопиться не собирался. Развернув коня на северо-восток и съехав с дороги, Хранитель неспешно тронулся через степи. Как известно, самый короткий путь — напрямик.
"И возродился в том огне великий муж Алдором нарекшийся и подал он руку кровожадной Фесе, и облетели они ее владения со тьмами демонов своих ненасытных.
Алдор, видя мучения рода людского истязаемого нечестивыми порождениями Хаоса, сжалился и просил Фесу отпустить их. Разгневалась проклятая мучительница и молвила, что обратит и его в человека и отдаст на позабаву дитям своим. Не испужался ее великий Алдор, но затаил мысль об избавлении рода людского.
Призвал он нечестивых чад Хаоса, покуда Феса спала, и убиев их выковал из ледяных сердец меч, не знающий поражений. И согнал Алдор Хаос и прочертил в земле круг, да и проклял его. Тут же разверзлась бездна, и канул в нее Хаос. Затворил Врата той бездны великий Алдор, окропив кровью своей и землю, и круг порочный с бесчинствами тварей темных."
Слово о Начале времени, и конце Хаоса. Слово об Избавителе Алдоре, и матери тьмы Фесе.
То, что и он засиделся в резиденции, изнеженный своим всевластием, Лаер осознавал каждые два часа, когда приходилось спешиться с лошади и брести сбивая сапоги впотьмах на буераках и поминая тихим злым словом извращенную фантазию Фесы и тугоумость Смотрителя.
Последний, терпеливо сносящий проклятия на свою ни в чем не повинную голову, пытался задремать в седле. Хранителю он служил четыре года, и давно привык к столь специфическому обращению, беспрекословно подчиняясь иногда просто диким капризам хозяина. Но он хорошо платил. Семья Смотрителя не знала бед все четыре года. И ради этого стоило помучаться и подумать над тем, где среди ночи в пустыне достать две бочки воды, потому что хозяину приспичило искупаться. Или где взять пластину бирюзы вместо отколовшегося янтаря на мечи Хранителя, на окраине деревни помирающей от голода.
— Все. — Лаер остановился, — разводи костер.
То, что Смотрителю придется мучатся с кремнем, когда самому Хранителю достаточно взгляда чтобы вспыхнул к примеру, вон тот раскидистый дубок, Лаера как-то не волновало. Расседлав своего коня, и вытащив из чересседельной сумки небольшой, испещренный сложной вязью древнеиксилонских заклятий деревянный ларец, опустился на седло.
Отпихнув носком сапога множество поломанных сучков, пожухлой листвы и травы Лаер поставил ларец на землю. Стянул перчатки, повернув сложное узорчатое кольцо с треугольным изумрудом на указательном пальце правой руки книзу, приложил камень к маленькой выемке в центре ларца.
Лаер не выносил безделушки. Это кольцо-ключ, да и пожалуй знак Алдора на цепочке на шее, кои носили настоятели Храмов (знак того что Храм не имеет ничего против магов, а великий Алдор равно внимает всем чадам своим), в который Лаер заключил дюжину охранных заклятий, чтобы не болтался без дела — все что он носил из украшений.
Хранитель ощутил липкие щупальца охранной магии, слепо скользящие через кольцо по его телу и осторожно касающиеся ореола. Лаер поморщился, сдерживая желание выставить блок от собственноручно поставленной на ларец охранной магии.
Наконец он признал хозяина, щупальца скользнули обратно, просочившись через порядком нагретое кольцо. Крышка с тихим щелчком откинулась, явив хозяину его маленькие секреты.
Если снаружи ларец был длиной в две ладони и шириной в одну, то изнутри представлял почти сундук способный вместить рыцаря в боевых доспехах. Но Лаер предпочитал держать там совершенно иное: доклады тайной стражи, неофициальные распоряжения к совету Ордена, компрометирующие копии переписок высокопоставленных лиц при дворе Везильвии и Иксилоны, несколько украшений в связке — от золотых с элементами платины, до грубо сработанных из дерева, подрагивающие от скрытых в них колоссальных зарядов магии, шкатулка с ядами и противоядиями, шкатулка с редкими или исчезнувшими алхимическими ингредиентами, около полудюжины запрещенных книг, ну и еще много чего подобного.
Лаер умильно улыбнулся, пробежавшись пальцами по амулетам, и распахнув крышку шкатулки с ингредиентами, вытянул несколько пузырьков. Достав деревянную плошку на глаз отмеряя и напевно читая заклинание, медленно смешивал содержимое ногтем мизинца. Жидкость из трех пузырьков, почти одинакового синеватого оттенка, едва покрыла дно, приобретая черный цвет. Вспенилась с неясным шипением достигая краев чаши, но не смея коснуться пальцев Хранителя. Лаер недовольно нахмурил брови, думая, где же он ошибся. Заклинание он знал великолепно — даже при желании не сбиться. Вытяжка из яда иглобрюхой рыбы, настой запрещенной иглицы, и слезы самоубийцы. В расчете один к трем. О Феса! Ну конечно! Лаер быстро пробежал в уме содержимое шкатулки с ингредиентами, и огорченно вздохнул. Четвертого ингредиента у него не было. С собой.
Лаер откинулся на сумку, задумчиво отставив чащу, и тут его взгляд уперся в Смотрителя, смешно надувавшего щеки, раздувая огонь.
— У тебя была женщина?
Смотритель поперхнулся. И густо покраснел.
— Ясно. Подойти ко мне. — Непререкаемым тоном приказал Лаер.
Мальчишка в нерешительности поднялся и на несгибаемых ногах медленно приблизился к Хранителю.
— Руку дай. — Лаер вытянул из-за голенища сапога небольшой легкий нож.
Смотритель громко сглотнул, и обреченно зажмурив глаза, протянул тонкую бледную руку ладонью вверх. Лаер, предварительно натянув перчатки, мертвой хваткой зажал кисть Смотрителя в своих пальцах и требовательно дернул на себя, вынуждая Смотрителя пасть на колени перед собой, резко, но не глубоко полоснул лезвием по ладони. Мальчишка тонко взвизгнул и рефлекторно дернул руку на себя.
— Трус. — Надменно бросил Хранитель, сдавливая кисть до хруста и склоняя кровотачащую ладонь над пенившейся чашей. Тут же рассерженно заклокотавшей и сменяющей черный цвет на белый. — Пшел прочь.
Смотритель баюкая раненную руку отскочил от Хранителя, отбежав на добрые десять шагов.
Лаер приподнял чашу и опрокинул на землю, речитативом выплевывая заклинание и жадно всматриваясь в несмелые движения матово-белой жидкости, против всех законов не впитывающейся в землю. Тонкая струйка, наконец, прекратила хаотичные метания, решительно вытянулась стрелой прямо на позабывшего от удивления о раненной руке Смотрителя. Который тут же резко побледнел и в ужасе уставился на хозяина.
Лаер сдержал рвущийся смех, ограничившись улыбкой, которая обычно пугала людей, но заметив, что его Смотритель вот-вот потеряет сознание от ужаса, миролюбиво заключил:
