Марина Броницкая - Я не Поттер!
Взобравшись по скользким ступенькам к стеклянной двери и порадовавшись целым костям, молодой человек смело потянул на себя дверную ручку. Он готовился к встрече, пока шел, то и дело поправлял толстый синий шарф, натягивая его на самый подбородок, одергивал короткое черное пальто и заготавливал банальные слова приветствия, словно они могли затмить все то, о чем знала Гермиона, о чем догадывалась или то, что ей довелось пережить, разрешив связать свою магию. Говорят, после такого многие с ума сходили, но ей повезло. Беллатрикс ведьма умелая и все те, кто доверился именно ей, не потеряли ни ума, ни здоровья. Впрочем, раз она здорова, то и благодарить за такой кошмар не станет, и пусть прошло почти десять лет… подобные раны время не лечит.
Все слова вылетели из его головы, как только дверь была открыта. Прелюдии не получилось, с металлической коробкой в руках и зеленом медицинском костюме Гермиона встретила его прямо у входа, видно, неслась из одного помещения в другое, да так и замерла, увидев, кто решил нанести ей визит. После осознания на смену оцепенению пришло удивление, коробка с жутким грохотом упала на пол и из неё посыпались какие‑то металлические стержни.
Ярко накрашенная девица за приемной стойкой оторвалась, наконец, от подпиливания ногтей и запричитала:
— Миссис Палмер, два часа в печке, эти боры последние! — она вскочила и принялась подбирать рассыпавшиеся инструменты, с явным умыслом наклоняясь так, чтобы Драко мог оценить её пышные формы в глубоком вырезе декольте. — После трех еще два пациента и вот… вы по записи?
— Нет, Мэри, но его всегда ждут, — женщина была ему не рада. — По крайней мере, он так думает, верно, Драко?
— Где конусный?! — владельцу мужского баса явно не хватало содержимого коробки. — Гермиона!
— Мэри, дай ему запасные, я буду через десять минут, — распорядилась её начальница. — Покурить выйду.
— Может, кофе? — девица обернулась к красавчику, в свою очередь по достоинству оценив его финансовое состояние. — Желаете чашечку?
Увидев полненькую, абсолютно точно беременную и благополучную блондинку, Малфой больше не хотел ничего, кроме ответа на один единственный вопрос.
Он не узнал заучку, в строгой женщине с короткой стрижкой и золотыми кольцами в ушах, знакомого ему ребенка опознать было трудно. Это он навеки застыл в прошлом, как насекомое в янтаре — вроде бы и красиво, да ведь смерть. Гермиона же пошла вперед смело. Судя по всему, она только недавно получила диплом, а уже работает, ждет ребенка, и на безымянном пальце у неё массивное обручальное кольцо. Пусть место работы оставляет желать лучшего, кто‑то вроде секретарши просто пошлый китайский кошмар, а кольцо уж больно безыскусное — это все её, она добилась этого сама. Лорд Малфой вместе со всей своей магией и деньгами почувствовал себя ущербным, лишенным не только свободы выбора, но и любой свободы.
— Мистер Малфой по делу, иди уже… — взмолилась она. — Живее!
Призывно оглядываясь на несостоявшегося пациента, Мэри скрылась в проеме, откуда доносился громкий звук работающего механизма
— Драко, я сейчас, только пальто возьму. Хорошо?
— Да–да… — ответил он и неопределенно махнул рукой, пытаясь выглядеть спокойным. — Извини, что нагрянул.
Гермиона хмыкнула, но не ответила.
Ожидая, пока женщина оденется, Малфой бегло осмотрел стену с бумажными дипломами на стене и позавидовал еще раз. Стоматологический кабинет — семейное дело, и главный доктор здесь по совместительству и муж Грейнджер. Некий мистер Томас Палмер, открывший собственное дело с мыслями об общем будущем всего год назад. Почему‑то он сразу простил этому Томасу и потертый серый диван без ножки, и грубый голос, и работающую на сносях жену. Им явно не хватало денег, но они старались, вместе посещали семинары и конкурсы, получали в награду бумажки, заботливо растили кактусы на подоконниках и даже платили Мэри за её присутствие в клинике.
Интересно, его отец хотя бы перед смертью подумал о нем? На короткую секунду, на долю мгновения, он подумал о том, что благодаря его решениям его же сын ходит по земле только затем, чтобы завтракать, обедать и ужинать, а между приемами пищи выполнять приказы, разрушающие жизни миллионов маглов? И не получает никакого удовольствия от собственной, ведь невозможно получать удовольствие от того, чего нет?!
По ступенькам он Гермиону почти снес, одной рукой обняв за раздавшуюся вширь талию, а второй вцепившись в её локоть. Женщина не возражала, не хотела убиться сама и убить собственного ребенка, только смущенно бурчала что‑то, оправдывая саму себя и мужа.
— В прошлую среду плитку сменили, а она скользкой оказалась… — бормотала она. — Не менять же её каждую неделю? Купили коврики, специальные, а креплений подходящих не было, вот и… Ой!!!
Гермиона поехала одной ногой вперед, но не упала, а её бывшему однокурснику надоело это одновременно трогательное и опасное шествие. Он подхватил женщину под руки и легко преодолел оставшийся десяток ступеней. Разогнув спину на твердой земле, она поманила его под лестницу, перевернула деревянный ящик из‑под овощей и со вздохом облегчения села на импровизированный стул.
— Ноги гудят, — пояснила она и принялась пальцами разминать икры ног. — У меня седьмой месяц уже.
— Вижу, что не первый! — раздраженно ответил Драко, осматриваясь в поисках еще какого‑нибудь мусора, пригодного для сидения.
Место будущего разговора его не радовало. Под лестницей, конечно, не было грязного снега, зато имелась обычная вязкая грязь, стояли непонятно когда использовавшиеся пыльные метлы, а на уступе дома благоухала отсыревшими окурками банка из‑под кока–колы, заменявшая собой пепельницу.
Тем не менее, Гермиона именно здесь оборудовала место отдыха, мечтала о своем, женском, курила и дышала воздухом, полным дыма, но свободным от запахов чужих зубов и дурно пахнущих лекарств. Лорда Малфоя тошнило от отвращения, но он двумя пальцами приподнял похожий ящик, только пластиковый, достал из кармана палочку и одним четким движением руки очистил его поверхность от прилипших жевательных резинок и земли. Краем глаза заметив, с какой жадностью женщина впилась взглядом в обычный волшебный атрибут, он спрятал его обратно уж слишком поспешно и та, чьи чувства он непонятно почему хотел пощадить, неправильно его поняла, вновь саркастично хмыкнула и щелкнула зажигалкой, закуривая сигарету.
— Не украду, — сказала она, нервно затягиваясь. — Не бойся, мне она давно ни к чему.
Драко осторожно присел и честно ответил:
— Мне не присуще бояться, Гермиона, тем более тебя.
— Да ну? Какие громкие слова! А что тогда, жалко меня? Такой красивый, что аж сверкаешь, и меня вдруг жалко? — женщина деланно засмеялась, а её собеседник поежился, не понимая, как можно говорить об общем прошлом с тем, кого совсем не знаешь. — Я же толстая, у меня три искусственных зуба и я грязнокровка!