Джо Аберкромби - Последний довод королей
«Я пережил такое».
— Ты осел! Мы могли быть свободны!
— Нет. Мы не могли. Свободу вообще переоценивают. У всех есть обязанности. Все кому-то что-то должны. Только никчемные люди полностью свободны. Никчемные и мертвые.
— Какое это теперь имеет значение? — Сульт скривился, уставившись в стол. — Что теперь имеет значение? Задавайте ваши вопросы.
— О, мы здесь не для того. Не ради вопросов, не ради правды, не ради признаний. Я уже знаю ответы.
«Тогда для чего я делаю это? Зачем?»
Глокта медленно наклонился вперед через стол.
— Мы здесь ради собственного удовольствия.
Сульт пристально посмотрел на него, затем взвизгнул диковатым смехом.
— Ради удовольствия? Ты никогда не вернешь свои зубы! Ты никогда не вернешь свою ногу! Ты никогда не вернешь свою жизнь!
— Конечно нет. Но я могу забрать все это у тебя.
Глокта повернулся — холодно, медленно, напряженно — и усмехнулся беззубым ртом.
— Практик Пайк, не будете ли так любезны показать нашему узнику инструменты?
Пайк мрачно взглянул на Глокту. Потом мрачно взглянул на Сульта. Довольно долго он стоял неподвижно.
Затем сделал шаг вперед и поднял крышку ящика.
Знает ли дьявол, что он дьявол?
Элизабет Мэдокс РобертсНачало
Долина с обеих сторон была покрыта снегом. Черная дорога тянулась по ней, как старый шрам. Она вела к мосту через реку и к самым воротам Карлеона Почерневшие ростки осоки, пучки черной травы, черные камни выступали поверх чистого белого одеяла. Черные ветви деревьев были увенчаны поверху белой оторочкой. Город казался скоплением белых крыш и черных стен, теснившихся вокруг холма, между рукавами реки под каменно-серым небом.
Логен спрашивал себя, так ли Ферро Малджин видела мир. Черное и белое, ничего больше. Никаких цветов. Он спрашивал себя, где она теперь, что она делает. Вспоминает ли о нем.
Скорее всего, нет.
— Снова возвращаемся.
— Ага, — произнес Трясучка. — Возвращаемся.
На протяжении долгого пути из Уфриса он почти все время молчал. Да, они спасли друг другу жизнь, но разговор — совсем другое дело. Логен понимал, что любимцем Трясучки он так и не стал. И вряд ли когда-нибудь станет.
Они ехали в молчании, длинная кавалькада крепких всадников двигалась вдоль черного протока, не шире обледеневшего ручья. Пар вырывался из ноздрей людей и лошадей, в холодном воздухе резко позвякивала сбруя. Они пересекли мост, стуча копытами по прогнувшемуся деревянному настилу, и подъехали к воротам, над которыми Логен разговаривал с Бетодом. С которых он сбросил Бетода. В круге, где он убил Наводящего Ужас, наверняка снова выросла трава, затем выпал снег и прикрыл ее. Так происходит со всеми людскими деяниями. Что-то новое закрывает их, и о них забывают.
Никто не вышел приветствовать его, но в этом не было ничего удивительного. Прибытие Девяти Смертей никогда не было поводом для празднества, особенно в Карлеоне. Его первый визит никому не принес ничего хорошего. Да и остальные. Люди, скорей всего, заперлись в домах, чтобы их не схватили и не сожгли заживо.
Он спрыгнул с лошади, оставив Красную Шляпу и остальных парней действовать по своему усмотрению. Прошел по замощенной улице, поднялся по крутому склону к воротам внутренней стены, Трясучка шел за ним.
Два карла наблюдали за его приближением. Два парня Доу, на вид настоящие громилы. Один одарил его щербатой усмешкой — у него не было половины зубов.
— Король! — закричал он, взмахнув мечом.
— Девять Смертей! — закричал второй и застучал щитом. — Король Севера!
Логен прошел по тихому двору, где снег поскрипывал под ногами, и приблизился к дверям в Большой зал Бетода. Он толкнул створки, и двери со скрипом распахнулись. Внутри было не намного теплее, чем снаружи, на снегу. Высокие окна в дальнем конце зала были распахнуты, снизу доносился отдаленный шум холодной реки. Трон Скарлинга стоял на возвышении, куда вели ступени, и отбрасывал длинную тень на грубые доски пола.
На троне кто-то сидел. Логен понял это, когда его глаза привыкли к темноте. Черный Доу. Его секира и его меч стояли, прислоненные к трону, острый металл поблескивал в темноте. В точности как сам Логен — всегда держит оружие под рукой.
Логен усмехнулся, взглянув на него.
— Удобно, Доу?
— Немного жестко заднице, по правде говоря, но лучше, чем в дерьме.
— Ты нашел Кальдера и Скейла?
— Ага. Я нашел их.
— Значит, они мертвы?
— Нет еще. Я решил попробовать кое-что другое. Мы ведем переговоры.
— Переговоры? С этими поганцами?
— Бывают и похуже. А где Ищейка?
— Остался там, обсуждает дела с Союзом, ищет понимания.
— Молчун?
Логен покачал головой.
— Вернулся в грязь.
— Ха. Что ж, пусть так. Пожалуй, так даже легче. — Доу отвел глаза.
— Легче что? — Логен оглянулся.
Трясучка стоял прямо за его спиной и хмурился так, словно задумал кого-то прикончить. Не было нужды спрашивать кого. Сталь мелькнула в темноте. Клинок был готов к бою. Он мог пырнуть Логена в спину, не задумываясь, но он не сделал этого раньше и не торопился сейчас. Все трое замерли, застыли, как холодная равнина за окнами.
— К черту все это. — Трясучка отбросил нож, со стуком упавший на пол. — Я лучше, чем ты, Девять Смертей. Я лучше, чем вы оба. Сделай это сам, Черный Доу. А с меня хватит.
Он повернулся и вышел, оттолкнув двух карлов, стоявших у ворот. Те шагнули в зал вместо него. Один поднял щит, мрачно глядя на Логена, второй закрыл двери и задвинул засов с глухим ударом, прозвучавшим, как сигнал к финалу.
Логен вытащил из ножен меч Делателя, повернулся и сплюнул на пол.
— Значит, вот как?
— Конечно, так, — сказал Доу, сидя на троне Скарлинга. — Если бы ты хоть иногда смотрел дальше собственного носа, ты бы понял это.
— А как насчет старых обычаев? Как насчет твоего слова?
— Старые обычаи ушли. Ты уничтожил их. Ты и Бетод. А слово ничего не стоит в наши дни. Ну что? — бросил он через плечо. — Теперь у вас есть шанс.
Логен мгновенно все понял. Удачный выбор, возможно, но у него тоже случались удачи. Он нырнул в сторону, услышал звук спущенной тетивы, в тот же миг ринулся на пол, перевернулся и, припав к земле, продвинулся вперед, когда стрела врезалась со стуком в стену позади него. Теперь он увидел фигуру в темноте, привставшую на одно колено в дальнем конце зала. Кальдер. Логен слышал, как он выругался, на ощупь доставая новую стрелу.
— Девять Смертей, корявая собака!
