Николай Бородин - Хозяин Пророчества
И эти старания оправдались сторицей. Паладин, открыв глаза, разумеется, увидел нечто расплывчатое и туманное, но это нечто над ним было дружелюбным. Поэтому демонессе досталась дурацкая слабая улыбка человека, которому только что съездили по голове тяжелым предметом, и благостное: «Спасибо…»
После чего Альтемир начал с неимоверной скоростью возвращаться в реальную жизнь. Воспоминания шарахнули его, как еще один тяжелый предмет, и особой радости он не испытал.
Двигаясь, словно деревянный солдатик, человек сел, попросту перегнувшись пополам (многие дервиши годами тренировали свое тело, дабы добиться таких же успехов — Харад-аль был впечатлен), и по счастливой случайности уперся взглядом в вершину цитадели некромантов.
Чехарда теней и белых отсветов над ней пока и не думала стихать, вырываясь вверх целыми снопами. Паладин в силу молодости и полного отсутствия чувства опасности рассматривал ситуацию только как широкий и многообещающий простор для действия:
— Они умрут.
Альтемир встал, даже не заставляя остальных расступаться, просто никому не хотелось оказаться между ним и его целью. Затем его руки слегка засветились, словно наливаясь изнутри огнем, и он сделал шаг на лестницу, повторив:
— Точно умрут.
И рванул вверх по ступеням. Его ладони окутались пламенем столь ярким, что оставляли в воздухе светящиеся следы. Чародеи за его спиной мгновенно обменялись несколькими стремительными мыслями и решили оставить все как есть. Конечно, по-хорошему, парня следовало бы успокоить добрым словом и остановить. Но во-первых, всем тоже хотелось узнать, что происходит наверху. А во-вторых, каждый вполне логично предположил, что если рядом снова будет находиться живой громоотвод по имени Альтемир, то зверь, вероятней всего, обратит свое внимание именно на него, а не на остальных. Один раз уже сработало.
Подобными мыслями, разумеется, обменялись все, кроме Сетэли. Демонесса же просто как ребенок радовалась успехам своего подопечного и не собиралась ему ни в чем препятствовать.
Радимир попутно отметил, что его бывший воспитанник сильно прибавил во внутреннем росте. Сетэль, сияя восхищенными глазами, протянула:
— Ну разве он не душка?
Кьяр басом грянул:
— Да не то слово! — и тихо добавил: — Совершенно не то слово…
Демонесса, бросив на них уничижительный взгляд под названием «эй, я это слышала!», устремилась следом за паладином, прущим наверх с целеустремленностью учуявшего валериану кота. Все остальные устремились следом, отчасти не желая, чтобы парень снова угодил в какую-нибудь передрягу, но больше всего стремясь узнать, чем же все закончилось.
Альтемир, одним прыжком преодолев последние десять ступенек, взлетел на край лестницы и, запалив над собой сияющую арку из солнечного света, громогласным, пробирающим до костей голосом возвестил:
— Пришла ваша смерть!
Словно в ответ из вершины пирамиды в небо ударила черная молния, взорвав воздух вокруг себя, и с постепенно затихающим воем унеслась на восток. Альтемир, выдержавший это удивительное явление с поистине каменной невозмутимостью, обратил взгляд вниз и застыл в некоторой нерешительности. Сетэль, вскочившая на ступеньку рядом с ним спустя мгновение, быстрее сориентировалась в обстановке и, нежно взяв человека за запястье, заметила:
— Из тебя получается чудесный специалист по связям с общественностью, милый.
Кьяр согласно кивнул:
— А вот это уже то самое слово! Прямо в точку!
На этом взрыв остроумия и закончился. Вершина пирамиды выглядела ровной, белой и какой-то нездешней. Эта белизна была такой, что никто, даже горящий жаждой деятельности паладин, не рискнул бы ступить на нее. Здесь не существовало теней, отблесков, всего того, что присуще привычным живым поверхностям, зато блазнилось какое-то ожидающее, едва ли не засасывающее ощущение в воздухе. Словно что-то должно было случиться. Воцарилась тишина, битва была окончена — вот только с каким результатом?
Затем совершенно беззвучно, что только подчеркивало необычность происходящего, внутри белой поверхности пролегли волосяные черные линии, обрисовывая контуры ступенями уходящей вниз опрокинутой пирамиды и одинокой фигуры, в которой можно было узнать Наран-зуна. Сразу же появилась перспектива, но жизнью все еще и не пахло, даже когда совершилась вторая беззвучная метаморфоза и все плоскости обрели оттенки серого. Появились тени, словно только сейчас солнечный свет достиг своей цели. И лишь в третью очередь проступили цвета, а вместе с ними родилось и движение.
Вождь орков стоял посередине лестницы, задумчиво поглаживая мирно дремлющий в его ладонях огонек охотника, и очень внимательно смотрел на дно ямы. Совершенно пустое, как можно было убедиться. Но было в его взгляде нечто такое, что заставило Харад-аля предупредительно поднять руку, гася возможные победные настроения. На краткое мгновение воцарилась тишина, а затем дно ямы пропало, просто истаяв в воздухе, и открыло вертикально уходящую вниз четырехгранную шахту. И из нее доносились звуки, свидетельствующие о чьих-то попытках оттуда выбраться. Судя по всему, кто-то цеплялся за стенки шахты, отталкивался и прыгал вверх, снова и снова повторяя эти движения, и сии мощные удары приближались. Заглядывать в дыру по очевидным причинам никому не хотелось, да и не нужно было, ибо Оцелот уже создал следящее заклятие, мысленно усмехнулся увиденному и поделился своим знанием с остальными.
Добравшись почти до самого верха, грохот затих на мгновение, а затем, подобно заряду из огнестрела, из шахты вырвалось нечто. Маги, привычные к восприятию явлений на сверхвысоких скоростях, успели отлично разглядеть диковину, но тем не менее опешили. Только Радимир сохранил каменную невозмутимость и пошевелил своих спутников:
«Спокойно спускаемся. Опасности нет… по крайней мере, пока».
Шахта тем временем закрылась. Вырвавшееся из нее нечто оказалось неожиданно шустрым и обитаемым куском скалы с торчащими в разные стороны конечностями. Еще в воздухе диковина подобрала их под себя и бухнулась на поверхность, приняв вид совершенно обычного и вполне невинного камня.
На скале возвышалось кресло, в котором изящно умещалась девчушка лет тринадцати, со спадающими до плеч светлыми, почти белыми волосами, в длинном черном платье, отстраненно поигрывающая белоснежным черепом. Человеческим, было ясно с первого взгляда.
Альтемир обратил недоумевающее лицо к демонессе, и та, внутренне порадовавшись этому (она читала, что тому, к кому инстинктивно обращаются за помощью, действительно доверяют), спокойно проговорила:
