Татьяна Апраксина - Дом Для Демиурга. Том первый
Отданный седмицу назад приказ довел до заикания даже генерала Эллуа, неистребимого и непоколебимого.
— Мой герцог… вы отдаете себе отчет…
— Отдаю, Денис, отдаю. Сядьте и успокойтесь, — махнул тогда рукой Гоэллон, и эллонец покорно плюхнулся на табурет.
За одно зрелище побледневшего Эллуа, который трясущимися руками наливал себе воду в стакан, и расплескал половину на стол, Рикард мог бы полюбить главнокомандующего, если бы сумасбродное решение не означало, что ему самому придется в скором времени умереть. Даже не со славой и ради Собраны, а лишь потому, что его величество король Ивеллион II прислал на север столичного позера, ничего не знавшего о войне.
Рикард уже давно зарекся спорить с герцогом, но на этот раз не выдержал.
— Господин главнокомандующий, вы, наверное, великий игрок в "осаду крепости", но здесь вам не бирюльки-тютельки…
— Рикард, вы неотразимы, — улыбнулся ему герцог. — Я понимаю, что вы учились воевать у пьяных ординарцев, и название "Эстре" вам ничего не скажет, но так хоть помолчите, сделайте милость…
Эстре? Меррес-младший честно постарался вспомнить, о чем идет речь. Что-то такое он читал в одном из старых свитков. Город на территории герцогства Скора. Кажется, во времена короля Анелиона… или Эналиона… у королей династии Сеорнов такие похожие имена, легко и ошибиться… в общем, во времена, достаточно древние, чтобы Рикард нисколько ими не интересовался, кто-то кого-то там победил. Вероятно, армия Собраны. Надо понимать, тамерцев. Или огандцев? Или Оганды тогда и вовсе не существовало?..
Пока Рикард ломал голову, герцог Гоэллон за ним пристально наблюдал; убедившись, что полковник не может вспомнить, что случилось у Эстре, он удовлетворенно кивнул.
— Надеюсь, Рикард, у князя Долава память не длиннее вашей.
Память… в памяти ли дело, когда у противника — двадцать одна тысяча, из них двенадцать — отборной конницы! Теперь расположение тамерских войск было видно ясно, как на ладони. Похоже, они уже знали, какой подарок преподнес им герцог Гоэллон: в лагерь прибыл парламентер. На саблю был повязан белый шарф. Тамерец радостно улыбался.
— Князь Долав предлагает вам почетную сдачу! Мы просим лишь десять заложников из числа офицеров. Остальным будет позволено уйти за Эллау.
— Налейте господину де Сарбиру вина, и мне тоже, — сказал в ответ герцог, и когда ординарец подбежал с двумя полными кубками, один из которых подал всаднику, а другой — Гоэллону, поднял свой вверх, словно салютуя парламентеру. — Выпейте за победу, де Сарбир. За нашу завтрашнюю победу!
Тамерец смерил стоявшего перед ним Гоэллона взглядом. Больше он не улыбался. Вино парламентер вылил на землю, кубок швырнул в руки ординарцу, после чего развернул коня и поскакал к воротам лагеря. Герцог сделал большой глоток и удивленно похлопал глазами:
— Но ведь отличное же вино! Наверное, он предпочитает другой год? Или другую марку? Господа, мы обидели парламентера, это так неучтиво… Мне стыдно, гос… — окончание жогларского монолога потонуло в общем веселье. Засмеялся даже бывший маршал Меррес.
На следующее утро шутка уже не казалась Рикарду остроумной. Он отобрал у одного из офицеров зрительную трубу, сел на коня и принялся рассматривать свои и чужие позиции. Погода стояла отменная — сухо, тепло и ясно, так что можно было увидеть, как вдали, на равнине, из палатки выходит тамерский кирасир.
Вот голый до пояса парень зевает во всю глотку, потягивается, смотрит на небо, потом открывает широкий красный рот. Через миг в поле зрения появляется стриженая голова денщика. Оттопыренные уши, обкорнанные темные лохмы. Кирасир отвешивает лопоухому тумака, тот пропадает и быстро возвращается с бутылкой.
Тамерцы уже праздновали победу. Понять их было куда проще, чем собранского главнокомандующего.
Всех союзников у Собраны было — неровное поле, густо заросшее старыми, одичалыми уже плодовыми деревьями и кустарником, болото с ручьем справа, огороженный холм — слева. Если здесь когда-то и был большой сад, то его забросили лет двадцать назад. С тех пор деревья разрослись, стали корявыми и уродливыми, а некогда ровные линии малинников и смородинников превратились в настоящий колючий лабиринт.
Яблони, вишни и груши стояли в цвету. Белая, розоватая, сиреневатая, желтая пена падала на ветхую ограду, которая напоминала рот старика: здесь дыра, здесь две дыры, а там зуб наполовину сколот и торчит уродливым острым краем. На ограду, на плечи, на головы стрелков, расположенных между кустарников и деревьев. Рикард заметил, как один из арбалетчиков потянулся к кусту еще совсем зеленой малины, отщипнул завязь и сунул в рот. Другой жевал выступившую из трещины в коре яблоневую смолу.
Проходы между деревьями были перекрыты фургонами; накануне вечером их с угрюмой бранью волокли в сад, спотыкаясь на узких тропинках. Рубить деревья главнокомандующий категорически запретил. Вдоль фургонов стояли ряды лучников. Между ними в шахматном порядке застыли полусотенные группы пехотинцев. Пехотой должен был командовать полковник Меррес.
На той стороне холма, что не видна была из тамерского лагеря, ждал сигнала резервный отряд конницы, точнее — вся конница, которую герцог счел нужным оставить в седлах. Половине он велел спешиться и построиться за изгородью позади стрелков.
Расположение тамерских войск казалось куда более разумным. Четыре отряда, стоявшие один за другим на слишком узком для такой огромной армии. Первый — кирасиры, элита тамерской армии. Следом за ним — пехота, ожидавшая своей очереди. Третий и четвертый отряды были куда больше. Среди светлых парадных мундиров армии Тамера виднелись красные и коричневые пятна: къельские и саурские мятежники.
Загудели трубы, заскрипели рожки — и вся эта огромная масса двинулась на крошечную армию Собраны, попрятавшуюся под вишнями и яблонями. Рикард содрогнулся. Ему пора было спешиться и на своих двоих пройти вперед, туда, где его уже ждали адъютанты.
Тамерцы были уверены в победе. Первый отряд ринулся вперед так, словно среди кустов их ожидали тысячи обнаженных красоток. Кусты и цветущие деревья манили их к себе. Однако ж, ничего хорошего под вишнями и яблонями "кесарята" не нашли. Они резво преодолели чахлую изгородь и тут были вынуждены сделать важное открытие: между деревьями скакать на лошадях очень неудобно. Особенно, если по тебе стреляют со всех сторон одновременно, кони спотыкаются на растянутых на уровне колена веревках и падают, ломая ноги, а собранские солдаты с ревом "За короля и победу!" окружают каждого упавшего.
Из бьющихся в агонии лошадей и кирасирских трупов получались отменные препятствия. Они ждали, пока второй отряд армии Тамера подойдет поближе, чтобы убедиться в этом лично. Отряд не заставил себя долго ждать, с дурным упорством повторив ошибку предшественников.
