Роберт ДЖОРДАН - Властелин Хаоса
– Где она? – Голос юноши выдавал душевную муку. – Где? Ее место в Кэймлине. Ну, пусть не в Кэймлине, раз там нынче правит ал’Тор, но во всяком случае, в Андоре. Где она, Эгвейн?
– Я… прости, но я не могу этого сказать. Не имею права.
Гавин внимательно, хотя и без всякого выражения, взглянул ей в глаза, а потом тяжело вздохнул.
– С каждым разом, как я тебя вижу, ты все больше и больше похожа на Айз Седай. – Он осекся, выдавил из себя смешок и продолжил: – Я даже как-то подумал, что мог бы стать твоим Стражем. Ну, не глуп ли?
– Ты непременно будешь моим Стражем. – Слова эти вырвались у нее непроизвольно, но, услышав их, она поняла, что так и должно быть. Недаром же в том сне Гавин стоял на коленях, а она держала в ладонях его голову. Та картина могла иметь сотню разных значений, могла не значить ничего, но Эгвейн знала наверняка.
Юноша невесело ухмыльнулся.
– Ну, без Стража ты, ясное дело, не останешься, только вот будет им, наверное, Галад. Правда, при этом тебе придется отгонять других Айз Седай палкой. Айз Седай, кухарок, королев, горничных, купчих, крестьянок… Я видел, как смотрят на него женщины. И не говори, пожалуйста, что…
Чтобы заставить Гавина прекратить молоть чепуху, Эгвейн приложила пальцы к его губам:
– Я не люблю Галада. Я люблю тебя.
Гавин улыбнулся, все еще пытаясь сделать вид, будто это шутка:
– Но ведь я не могу быть Стражем. Когда Илэйн взойдет на престол, мне предстоит стать Первым Принцем Меча.
– Глупости. Если королева Андора может быть Айз Седай, то, стало быть, и принц может быть Стражем. И ты им будешь, вбей себе это в голову. Я не шучу. Я тебя люблю. – Юноша уставился на нее широко раскрытыми глазами, хорошо хоть перестал улыбаться. – Ну, – промолвила Эгвейн, отнимая руку, – скажешь ты хоть что-нибудь?
– Когда так долго мечтаешь о чем-то безо всякой надежды, – медленно проговорил юноша, – а потом твои мечты неожиданно сбываются, это подобно внезапно разразившейся грозе. Гром оглушает, ошеломляет, и хотя пролившийся дождь способен оживить истомленную жаждой землю, не сразу соображаешь, что к чему.
– Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя, – повторила она несколько раз. – Ну?
Вместо ответа он подхватил ее и поцеловал. Это было так же прекрасно, как во сне, даже лучше…
Когда Гавин наконец опустил девушку на пол, она прильнула к его груди – похоже, ноги у нее подгибались.
– Госпожа моя Эгвейн, айильская Айз Седай, – с насмешливой торжественностью промолвил он, – я люблю тебя и жду не дождусь, когда ты сможешь связать меня узами Стража. – Потом он улыбнулся и уже серьезно добавил: – Я люблю тебя, Эгвейн ал’Вир. Ты сказала, что хочешь о чем-то меня попросить. Что тебе нужно – достать луну с небес? Или звезды, чтобы украсить прическу? Честное слово, я…
– Не рассказывай Койрен и прочим о том, что я здесь. Вообще не упоминай обо мне.
Она ожидала колебаний, но Гавин ответил без промедления:
– От меня они ничего не узнают. И ни от кого другого, коли я смогу тому помешать. – Он помолчал, а потом нежно обнял ее за плечи: – Эгвейн, я не хочу спрашивать, почему ты здесь. Но послушай меня, я знаю, что Суан впутала тебя в свою затею, и понимаю, что ты хочешь помочь земляку. Но все это не имеет значения. Тебе нужно вернуться в Белую Башню и закончить учение. Я помню, все они говорили, что когда-нибудь ты станешь могущественной Айз Седай. Ты представляешь себе, как можно вернуться, чтобы не… не понести наказания?
Девушка покачала головой, и он продолжил:
– Неважно. Что-нибудь придумаешь, а нет, так я найду выход. Конечно, в то время ты не могла не повиноваться Суан, хотя сомневаюсь, чтобы Элайда сочла это достаточным оправданием. В ее присутствии опасно даже произносить имя Суан, но ничего, как-нибудь выкрутимся. Только обещай мне, что, пока я не найду выход, ты… не наделаешь глупостей. – Он сжал ее в объятиях с такой силой, что девушке стало больно. – Обещай, что будешь осторожна.
О, Свет, подумала Эгвейн, ну, и положение. Не могла же она сказать Гавину, что не намерена возвращаться в Башню, покуда Престол Амерлин занимает Элайда. Ну, а «глупости» в его понимании наверняка связаны с Рандом. Вид у юноши был такой встревоженный, а ведь переживал он из-за нее.
– Обещаю, Гавин. Я буду осторожна, – промолвила девушка, мысленно добавив: насколько смогу. – Но тебя я попрошу еще об одном одолжении… – Она помолчала, пытаясь подыскать такие слова, которые причинили бы ему меньшую боль, а потом продолжила: – Ранд не убивал твою мать. Рано или поздно я докажу тебе его невиновность, но пока этого не случилось, поклянись мне, что ты не поднимешь на него руку.
– Клянусь, – немедленно ответил Гавин. Ответ без колебаний, разве что голос его дрогнул, а руки сжались еще сильнее. Эгвейн было больно, но она не отстранилась, понимая, что ему куда больнее.
– Иначе нельзя, Гавин. Мне потребуется время, чтобы раздобыть доказательства, но я это сделаю.
Эгвейн понятия не имела, как это ей удастся, хотя и намеревалась сдержать слово. Но уж коль скоро все так запуталось, она не может позволить себе разбрасываться, надо сосредоточиться на главном. И что же всетаки затевают Айз Седай?
Прерывистый вздох Гавина вывел ее из раздумья.
– Эгвейн, – хрипло проговорил юноша, – ради тебя я готов на все. Даже на измену и бесчестье. Пойдем со мной, Эгвейн, бросим все это. К югу от Беломостья у меня есть маленькое поместье – деревенька с виноградником. Она расположена в такой глуши, что там нас никто не найдет. По дороге мы можем пожениться. Не знаю, сколько времени у нас в запасе, наверное, немного, если вспомнить про ал’Тора и Тармон Гай’дон, но хотя бы его мы проведем вместе.
Девушка воззрилась на него в изумлении и, лишь когда она поняла, что последнюю фразу: «Что же всетаки затевают Айз Седай?» – непроизвольно произнесла вслух, ей удалось уразуметь, почему Гавин вдруг заговорил об измене. Он решил, будто она хочет, чтобы он шпионил за сестрами из Башни. И готов пойти на это, хотя сама мысль о предательстве внушала ему отвращение. Гавин дал слово сделать для нее все, о чем она попросит, и он не шутил. Никогда, пообещала Эгвейн, пообещала молча, себе, а не ему, ибо об этом не следовало говорить вслух, я не стану принуждать его к бесчестным поступкам. Разумеется, она готова была воспользоваться любой его обмолвкой – без этого все равно не обойтись, – но твердо решила даже не пытаться превратить его в соглядатая. Ни при каких обстоятельствах. Сарен Немдал никогда не поймет такого, но только так Эгвейн могла ответить на то, что Гавин не задумываясь положил к ее ногам.
– Я не могу, – мягко сказала она. – Ты представить себе не можешь, как бы мне хотелось уйти с тобой, но я действительно не могу. – Неожиданно она рассмеялась, чувствуя, как к глазам подступают слезы. – Измена? Бесчестье? Гавин Траканд, эти слова вовсе тебе не подходят. Ты так же далек от них, как солнце от тьмы. – Невысказанное обещание никак не запрещало Эгвейн воспользоваться тем, что она так или иначе уже успела от него узнать. Но раз она собиралась использовать это знание против того, во что он верит, следовало дать ему хоть что-то взамен. – Я сплю в палатке в айильском лагере, но каждое утро отправляюсь в город. Вскоре после восхода солнца я прохожу через Ворота Драконовой Стены.
