Град разбитых надежд (СИ) - "Сумеречный Эльф / Сумеречный_Эльф"

— Оборотня, если по-нашему, — вспомнил глупые сказки Джоэл, как выяснилось, не такие уж глупые. Они будто предсказывали нашествие Хаоса и видоизменение всего живого.

— Да. У нас в легендах такие существа упоминаются. Думали, что только в легендах, а они по-настоящему в Хаосе живут.

— Грета… Черная шаль… из имения Ленцев… — невольно сопоставил Джоэл. Черная шаль была и у Джолин, и у Греты. Значит, обе они пережили то же, что и Ида, что и вся секта Бифомета Ленца. А кровь созданий Хаоса позволила Грете сбежать в день бунта трущоб, она превратилась в кого-то, способного протиснуться под плотным завалом балок, а потом вернула себе человеческую форму, притом вполне успешно. Значит, и для Иды оставалась надежда, даже если бы ей пришлось скрывать впоследствии свои умения.

— Что? Какая шаль? — не понял Рыжеусый, слегка вскинув редкие светлые брови.

— Да нет, неважно. Что значит сомн? И что значит создание Хаоса? — выбивал решительным тоном ответ Джоэл.

— То и значит, что сомн — не равно создание Хаоса. Ты и сам понял, — несколько разочарованно объяснил Рыжеусый. — Создания Хаоса разумны, это у Вен Даррена можете спросить. А сомны — это монстры подсознания, твари, лишенные разума, безумцы в телах чудовищ.

— Ты знаешь о Вен Даррене? Его имя…

— И то, что он принц. Это был знак! Мы отправимся к нашему королю за стену, к законному правителю города. Конечно, знаю, — кивнул Рыжеусый. — А кто, по-твоему, подсказал Энн, где искать?

Похоже, у секты была своя парадоксальная идеология, которую поддерживала немалая часть научного сообщества и уцелевших монархистов. Встреча с Вен Дарреном не оставляла сомнений, что за стеной, возможно, и правда сохранились потомки законного правителя. Только они уже не помнили ни своих царственных корней, ни рухнувшего мира до Хаоса.

— Но из-за твоих подсказок все поглотила война! — вдруг осознал Джоэл, и его захлестнул гнев, пальцы еще плотнее сжались на плече Рыжеусого: — И они против стимуляторов!

— Нынешние стимуляторы, на мой взгляд, и правда несовершенны, — уклончиво заметил Рыжеусый, осторожно стряхивая руку охотника, как будто утекая из-под нее ядовитыми шариками ртути. — Они ускоряют процессы организма на время. А в итоге просто изнашивают его. В любом случае, это был путь в пустоту.

— Тогда что надо? — не понимал Джоэл замысла Секты Дирижабля. Похоже, гарнизону не удалось расколоть пленных. Или наоборот — удалось. И внутри организации военных из-за открывшейся правды тоже наметился разлад. Правда оказалась подобна расплескавшейся кислоте, болезненная, разъедающая, оставляющая ожоги и кровоточащие пустотой дыры на коже Вермело, этого агонизирующего больного организма.

— Надо, чтобы все стали такими, как ты, — задумчиво сузив глаза, объяснил Рыжеусый. — Серийные переливания большого количества крови, фактически полное изменение организма. Но для этого не хватит ресурсов. Поэтому я поддержал Энн. Так или иначе, стимуляторы убивали охотников. Мы замалчивали, но из-за этих искусственных ускорений у подопытных только обострялись хронические заболевания и активизировались предрасположенности к различным патологиям. Многих ссылали умирать в Квартал Прокаженных. Но они были вовсе не прокаженными. Поэтому мы и развернули там лабораторию, пытались лечить, проводя эксперименты с аурой Хаоса. Кому-то повезло. Кому-то нет.

Джоэл вспомнил, как много видел несчастных, у которых не просматривались признаки лепры. Значит, в квартал просто выселяли безнадежно больных охотников, которые тихо умирали, не понимая, что их искалечила Цитадель.

— Но на всех тварей Хаоса не найти. Есть еще вариант… Но он опаснее. Впитывать постепенно ауру Хаоса, сидя на стене или за стеной, вряд кто-то отважится, — неоднозначно протянул Рыжеусый.

— Если только… их работа не обязывает выходить за стену, — вдруг понял намек Джоэл. — У нас уже есть целый квартал «иных»!

— Это, конечно, громко сказано, но — да, есть. Многие по-прежнему слабы и немощны, многие после стимуляторов от этого облучения только быстрее погибают. Аура Хаоса лечит далеко не все. Но с проказой, как у Местрия Пратта, вполне справляется, — вздохнул Рыжеусый, хитро, но, пожалуй, искреннее.

— Так из-за стимуляторов мы обращались?

— Не уверен. Это что-то из области… мистики. Или, как я бы предпочел сказать, психологии. Так сказать, глубинные страхи подсознания, активизированные силой Хаоса, — с видом профессора на лекции высказал свои предположения Рыжеусый.

— Разум обращенных выпивает Змей. Так я и думал.

— Возможно, и верно думал. Хотя это, скорее, смелая теория.

— А как Грета стала оборотнем, научилась контролировать обращения?

— Мы завершили процесс, начатый Ленцем. Сделали ей еще три инъекции крови созданий Хаоса. Этого хватило. До этого в секте они переливаниями баловались чуть ли не каждый день, — Рыжеусый вдруг замолчал, ссутулился, вжимая голову в плечи, и, понизив голос, медленно и неохотно продолжил: — Поэтому так и ловил тех бедных людей. После падения секты они стали материалом для изготовления ваших стимуляторов. Поэтому твоя Джолин так и боялась Охотников. Она догадывалась. Тогда, семь лет назад, еще не ловили массово созданий Хаоса, но уже велись разработки… И вот нашли выход. Выкачали досуха из людей, боялись, что звериная кровь не подойдет, потом научились синтезировать из нее. Сначала мы считали это спасением. Оправдывали себя, свою бесчеловечность, старались не считать тварей Хаоса разумными. А до того вместо них держали жертв секты. И их неразумными считать не получалось. Тогда-то я и вступил в ряды революционеров, тайно. Не выдержал, если можно так выразиться.

— Проклятье Хаосу! — выругался Джоэл, но остальное вслух не высказал: «Среди них могла оказаться и Джолин. Так вот, чего она так боялась! И Ида… И все! Даже, кто не превращался. Еще бы не бояться».

Рыжеусый дрожал, вероятно, совершив самое честное признание в своей жизни. На него, похоже, накатили воспоминания обо всем, что довелось делать в стенах лаборатории Цитадели. И от открывшихся знаний Джоэл не представлял, как вообще мог переступать порог столь мерзкого места, этой психушки. Цитадель — слишком гордое слово. Дом умалишенных, которые последние семь лет возглавляли люди без чести и совести.

— И давно все это началось? — жадно вопрошал Джоэл. Расколотые частицы страшной мозаики складывались воедино.

— Как Бифомет Ленц начал. Давно. Где-то двенадцать лет назад, когда обнаружились первые признаки разрушения стены, — вздохнул Рыжеусый. — Тогда все посвященные были в отчаянии, тогда-то мы и начали создание дирижабля. А потом им завладели магнаты. И мы создали тайное общество, ученых, изобретателей. И теперь мы знаем, что делать, мы готовы.

Джоэл больше не желал слушать восторженное восхваление очередной секты. Думающая интеллигенция, как всегда, делала свою революцию параллельно с рабочими. И думала явно не в ту сторону, раз все их знания позволяли издеваться не только над разумными созданиями Хаоса, но и над людьми. Уже целых двенадцать лет! В ту пору Джоэл еще со Стеллой носился по крышам, наслаждаясь службой охотника и свободой после Академии. Тогда они еще ничего не подозревали, а уже начался этот страшный процесс распада. Но теперь оставался шанс спасти. Хотя бы Джолин, хотя бы Иду, поэтому Джоэл резко оборвал воспевание Секты Дирижабля вопросом:

— Значит, чтобы излечить искалеченных Бифометом людей, надо просто перелить им чуть больше крови созданий Хаоса? Они станут…

— Станут, как ты. Ты совершенно контролируешь свои силы, — энергично закивал Рыжеусый. — Конечно, и эксперимент шел под лучшим наблюдением. По моей задумке, твое тело должно само подсказывать, когда проявлять сущность Хаоса.

— Твоей задумке? И отчего я не в восторге, что стал чьей-то задумкой! — озлобленно протянул Джоэл. Он слишком устал, чтобы чем-то восторгаться и чему-то удивляться. Дрожь в руках и ногах все усиливалась, намекая на последнюю степень изнеможения, которую разогнал бы только долгий отдых, а не полкувшина воды. Но еще оставалось очень много дел, а разговор с Рыжеусым мог оказаться единственным шансом узнать всю правду.