Юрий Валин - Дезертир флота
Мир был разноцветным. Солнце уходило, оставляя желтое как лимон небо. И все было неправильно. На снежных склонах широкого ущелья лежали нежные зеленые и голубые тени, и сквозь них холодными драгоценными камнями сверкали кристаллы льда. Все это было ненормально. Но уж совсем ненормальным было другое.
Квазимодо с усилием закрыл и открыл глаз. Кожаная повязка давно лежала в кармане, но с пустой глазницей все было нормально – темнота. А вот зрячий глаз все-таки спятил. Вор испытал досаду.
На той стороне ущелья раскинулся огромный город. Его можно было оглядеть весь – от края до края. Приходилось поднимать голову – город располагался выше узенькой жалкой ленточки заснеженной дороги. Стояли мощные угловатые башни, массивные стены – один ярус, другой, третий… За стенами виднелись многочисленные крыши домов. Все сложено из солнечного бледно-желтого камня. Или это лучи уходящего настоящего солнца так падали на стены? Стены, башни, ворота – вор начал машинально считать ворота, сбился… Великий город. Яркий, свободный от снега. Видна была каждая бойница, каждое окно в мощных башнях, возвышающихся в центре города. Должно быть, там располагалась могучая цитадель. Как рукой подать – каждая ступенька, каждый выступ лестницы были различимы. Вот там бассейн, выложенный плиткой, а там наверняка рыночная площадь…
Всего этого явно не должно было быть. Досада усилилась – вот так, идешь, идешь, а потом начинает чудиться огромный город, который тебе совсем не нужен. Или после смерти все попадают именно туда?
Не может такого быть.
Квазимодо хотел сказать лиске, что это пройдет. Просто ему нужно посидеть и глотнуть нормальной воды, а не сосать снег, который слишком холоден, чтобы им напиться. Но Теа смотрела туда же, на ту сторону ущелья, и лицо у лиски было странным.
Не может такого быть.
Фуа смотрел, раззявив рот. Бат стоял, держа лопату наперевес, вместо того чтобы воткнуть ее, опостылевшую, в снег. Смотрели на громаду стен лошади. Выпучил фиолетовые глаза сидящий на мешке с сухарями Великий Дракон.
Город медленно плыл. Незаметно, неощутимо, но плыл вдоль склона. Или это склон плыл вместе с городом? Нет, не может быть такого.
Квазимодо почесал под шапкой взмокший от вечного махания лопатой лоб и нервно сказал:
– Ну и чего мы смотрим? Города не видели, самцы деревенские? Скоро темнеть будет. Все равно он не настоящий.
Фуа, не отрывая зачарованного взгляда от города, укоризненно пробормотал:
– Он самый настоящий.
– Нет, – упрямо сказал вор, – во-первых, он плывет, во-вторых, нет никаких дымов – печек они не топят, что ли? А в-третьих, если бы такой город существовал, в него можно было бы отправить и продать целую кучу вяленой рыбы, шелка, светильников и прочей дряни, а значит – мы бы наверняка слыхали о его существовании и о порядках на его таможне.
– Может быть, им не нужные светильники? – прошептала Теа.
– Детка, – вор осторожно погладил возлюбленную по капюшону, – это не наш город. Нам нужно идти, готовить ужин, спать, а потом опять идти. Зачем нам эти стены?
– А вдруг нас дорога выведет туда, к нему? – со странной смесью ужаса и восторга прошептал Бат.
– Не выведет! – тихо закричал вор. – Дорога нас ткнет носом в занос, а потом опять в занос. Не нужно нам чужих городов. У нас и своих трудностей хватает.
– Он и правда чужой, – с явным страхом прошептала Теа.
– А я что говорю?! Ныр, прячь хвостатого ротозея, бери лопату – твоя очередь. Теа, детка, если лошади застынут, винить будет некого. И ради богов, не пяльтесь по сторонам…
У костра, за горячей фасолью, вор слезно попросил не обсуждать солнечный город. Не ко времени, и вообще – лично на него город навел тоскливый ужас, а денек выдался и так не из легких. Потом как-нибудь… в тепле у камина можно будет обсудить. Никто вору не возразил. Дикие цвета дня, громадная безлюдность города сильно подействовали на всех, даже в глазах Теа проскальзывало нечто паническое. И искорки совсем исчезли. Разговор все-таки удалось перевести в русло простых и милых проблем. Решили в очередной раз поменять упряжки местами, Теа жаловалась, что гнедая кобылка совсем теряет аппетит, Ныр хвастал, что может резать снег целыми пластами, как жир кита-шептуна. У Квазимодо вертелась в голове какая-то полезная мысль, только ее было никак не ухватить. Заговорили про китов, тут пришла пора и ложиться.
Ног и рук Квазимодо давно не чувствовал – то ли от холода, то ли от многодневной работы. Деревяшки какие-то. Ныр вообще весь как деревяшка – едва на ноги его поставили, но до конца так и не удалось разбудить. Ночью было дико холодно. Выступ скалы плохо защищал от ветра. Плащи и одеяла казались дырявой кисеей. Даже жаркой Теа пришлось отогревать руки под мышками, для того чтобы заняться приготовлением завтрака. Гнедая, даже на взгляд вора, уже была при последнем издыхании.
День прошел как обычно: стук колес по голому камню, потом скрип снега, лопата, быстро устающие лошади, снова несколько десятков свободных шагов по выметенной ветром мертвой серости камня и снова проклятый снег. По сторонам смотреть было страшно. Свет неистовствовал, ослеплял цветами. Тысячи оттенков розового и желтого, ягодного багрянца и густой лазури. Хотелось копать, идти вперед, только бы не видеть небо цвета запекшейся крови и склонов, покрытых мокрой зеленью льда. Говорить не хотелось. В молчании жевали сухари с крошащейся мерзлой колбасой. Держать рукавицами пищу было неудобно, если снять – пальцы моментально теряли чувствительность. Слепило абрикосовое солнце, кости ломило от холода. Квазимодо работал практически без перерыва – от движения выступал пот и начинал скользить холодными сосульками по трясущейся спине. Вор и не подозревал, что может быть так холодно.
Вечером, неуклюже выбивая пробку из очередного бочонка с маслом, Квазимодо застрял в полусогнутом положении. Бессмысленно смотрел, как вялый фуа срезает пластами снег, освобождая площадку для костра. Что-то такое… Мозг промерз насквозь. Пласты ровные. Что-то такое слышал…
Да, леди Катрин рассказывала про каких-то чудных приморских жителей, что бьют длиннозубого зверя костяными гарпунами и строят хижины из снега.
– У тебя щека белая, – хрипло сказала Теа. – Завязать нужно.
– Ага, – отсутствующе сказал вор. – Чуть позже завяжем.
Кирпичи…
Первый оказалось вырезать непросто.
Подошел Бат, посмотрел и с трудом выговорил:
– Они же как лед. Холодные. Но от ветра, пожалуй, защитят…
Приковылял Ныр, втроем дело пошло веселее. Квазимодо и фуа резали, Бат вынимал готовые снеговые прямоугольники лопатой. На удивление быстро выросла стенка из снежных «кирпичей». Под ее защитой стало ощутимо теплее.
