Арина Свобода - Заступник. Твари третьего круга
– Так, хватит болтать. Зови своих «мальчиков для битья» и займемся делом, пока я не струсил!
– Вот уж никогда не поверю, что ты можешь чего-то бояться!
– Еще как могу, – с внезапной серьезностью подтвердил Грай. – Особенно шприцов и иголок.
– Кто бы мог подумать! – Эрран немного помолчал. – Знаешь, ты не обязан.
– Эр! Я же сам прихожу сюда, так? Мне зверски не хочется опять лезть в Темный, но… – он развел руками – Я, как всегда, на мели.
– Тогда подпиши согласие.
Вдох-выдох, вдох-выдох… Тяжелый, слежавшийся воздух угловатыми комками проваливается в легкие. Ничего. К этому невозможно привыкнуть, но можно притерпеться.
Тишина. Не живая, состоящая из дыхания тысяч людей, потрескивания остывающих моторов, свиста ветра в проводах, шелеста листвы… Нет. Мертвая тишина мертвого города. Она залепляет рот и нос, холодными ладонями давит на плечи.
Ощущение чужого присутствия – на самом краю поля зрения. Быстрое мелькание теней. Как ни старайся, их нельзя увидеть, нельзя поймать. Миг – и силуэты снова мельтешат сбоку и сзади, ускользая от взгляда.<
> Грай, привычно преодолевая навалившуюся усталость – в Темном Городе всегда чувствуешь себя, как тысячелетний старик, – доковылял до ближайшей скамейки. Тяжело опустился на унылые коричневые доски. Показалось, что дерево прогнило и сейчас рассыплется под тяжестью его тела. Ничего, это тоже нормально. Тут все так – неприятно, мерзко, отвратительно. Асфальт не упруго подталкивает ноги, а тряско проседает под ступней. Трава рассыпается в прах от прикосновения. На лице и руках как будто липкая пленка – сколько ни три, она не исчезнет. Гадость.
Надо перетерпеть. Переждать. В этот раз недолго – Эрран сказал, пары часов хватит. Грай бездумно провел рукой по стволу старого клена – брр! Словно труп погладил. Ссутулился, свесил руки между колен, опустил голову. Ждать. Терпеть. Дышать.
Неясное чувство тревоги заставило его поднять голову. Что-то было не так. Он, проводивший здесь чуть ли не половину жизни, научился узнавать первые признаки опасности – иначе давно бы превратился в мумию с навеки застывшим на лице страданием.
Неправильно! Не в этот раз! Он должен был просто высидеть положенные часы и благополучно вернуться. Откуда же ощущение беды? Грай скользнул настороженным взглядом вдоль улицы и чуть не подавился очередным глотком воздуха. Город менялся. Почти неуловимо для глаз, незаметно, но вполне очевидно. Это что еще за новости?! Грай в панике вскочил, пошатнулся, оперся рукой о стену дома. На ладони остались сухие чешуйки краски – как отмирающая кожа.
С беззвучным вздохом клен за его спиной деформировался, потек, как смываемый водой рисунок на асфальте. Тротуар под ногами покрылся туманной зыбью. Контуры домов дрожали и морщились, как от боли.
Грай закричал – и не услышал себя. Побежал – и остался на месте. Умер – и продолжал стоять, наблюдая окончательную гибель и без того мертвого мира…
– Грай! Грай, очнись! Ты слышишь меня?! Грай?!
Он застонал, выгибаясь на жесткой койке. Попытался открыть глаза: веки не желали подниматься – неподъемные, свинцовые пластины, а не кусочки кожи.
– Грай!
Лицо Эррана расплывалось перед глазами. Язык распух и нипочем не желал шевелиться.
– М-м-м… Ч-что?
– Слава Первоматери! Я так испугался за тебя! Лежи, лежи. Не двигайся! Тебе нужен покой.
– Ч-что… ты… натворил?.. Эр… ран.
– Тише-тише… Я ничего не понимаю, что ты там бормочешь. Отдыхай! Потом, все потом.
Свет погас. Тишина – живая, настоящая – ласково подхватила Грая и принялась раскачивать в своих добрых ладонях. Спать. Спа-а-ать…
Первый, кого он увидел, очнувшись, был Эрран, неловко развалившийся в кресле напротив. Ученый спал, смешно открыв рот и тоненько похрапывая. Грай шевельнул рукой – на пробу. Получилось. Попытался встать. В тело вонзились тысячи иголок. Он не сдержался и застонал. Эрран вскинулся, чуть не вывалился из кресла и одним прыжком оказался возле койки:
– Грай!
– Ох… Проклятье, Эр! Что ты устроил на этот раз?
– Я рассчитывал, что мне удастся вытащить тебя из Темного с помощью препарата. Но ты стал… уходить. Не в Город, а… Грай?! Ты в порядке?
– Э-э-э… Нет. Честно говоря, нет, Эр. Такое чувство, будто меня уронили с вершины Ари-Марта. Несколько раз.
– Я едва не убил тебя.
– Так это у тебя впервые? – насмешливо спросил Грай.
– Прости.
– Да ладно, брось! Обошлось. Хотя, конечно, «прости» в карман не положишь, верно?
– Грай! Все будет оплачено по двойному тарифу! И, я прошу тебя, – отдохни несколько дней. Просто отдохни, не…
– Не ударяйся в загул?
– Ну… В общем, да. Тебе нужно восстановиться. Ты потерял много сил. Такое ощущение, что препарат каким-то образом пробил энергетическое поле Темного Города, окружающее тебя, и оно стало высасывать энергию прямо из твоего тела. Может, чтобы залатать дыру?
– Пробили энергетическое поле? Что это значит, Эр?! Какое еще поле у Темного Города?
– Подожди. Сначала расскажи, что случилось там, у тебя?
– Ох… Сначала все было, как обычно, – вся эта гадость. А потом… Мне сложно вспоминать. Все как-то… расплывается. Кажется, Город начал разрушаться. Нет, сперва я почувствовал опасность – ну, знаешь, как бывает перед появлением жутиков – а потом… Нет, не помню. Только ощущение… Такое странное ощущение…
– Какое?
– Как будто я… перестаю быть. И Город – вместе со мной.
Эрран медленно отошел и опустился в кресло. Покачал головой:
– Грай… Как же нелепы все наши усилия! Мы кружимся вокруг Темного Города, бьемся в него, как мошки в стекло фонаря. И так же бессмысленно гибнем.
– Эр…
– Подожди. Ты… Понимаешь, я… считаю тебя своим другом. Ты можешь смеяться над этим – кто я для тебя? Всего лишь чудак-ученый, который за деньги издевается над твоей душой. Но за эти месяцы ты стал для меня очень близким человеком, и я… Сегодня я чуть не потерял тебя.
Эрран отвернулся, пряча лицо. Друг? Грай мысленно примерил это слово к себе. У него нет друзей! Он – волк-одиночка, бесстрашный и бесчувственный. Смертник. Тонкая нить, соединяющая два мира. Рано или поздно она порвется, не выдержав чудовищной нагрузки, так зачем обзаводиться привязанностями? Лишняя боль, лишние потери. Сколько их уже было… С него достаточно!
– Брось, Эр! Ты просто устал и переволновался, когда что-то пошло не так! – бодрым тоном заявил Грай.
