Владимир Кусакин - Все равно!
– И верёвку, старый барсук! У тебя ещё должно с прошлого раза остаться.
Эти верёвки плетут на Мадагаскаре. - продолжал он обматывая рукоятку. -Дал я этому кулаку бухту, так он её быстренько растранжирил. Продаёт он её, что-ли? Если красоту захочешь, у него ещё проволока есть специальная, сам тянет.
– Нет, красоты не надо.- отказался я, уже начиная любить своё новое оружие.
– Сейчас подогреем его, чтобы клей встал намертво, и всё. Пользуйся! Только сначала научись попадать в цель!
И я научился.
– Виктор Васильевич Карасёв, на брови маленький шрам, вот такой! - я показал.
Али обрадовался.
– Точно, а я уже подзабыл. Так ты его знаешь?
– Больше года не видел.
– Встретишь, скажи что я с ним хотел бы встретиться.- Али зашевелился от переполнявших его чувств.
– Найди его по своим каналам.
– Нельзя, как потом объяснить такое внимание? Вы же все под колпаком.
– А как же я?
– Тебя встречают те, кому можно.
В Шереметьево у трапа нас встречал Араб и его команда.
– Рад что всё обошлось, Евгений Александрович! - сказал он и осёкся.
Я заметил как Али наступил на его блестящий ботинок, и повернул каблук.
– Поговорим в машине? Или ...
– Или ...
– Тогда поехали.
За всю дорогу Араб позволил себе только одно замечание.
– Ваши действия вызвали громадный резонанс в некоторых кругах, сейчас они пытаются потушить пожар в собственном доме, но не исключаю, что он может перекинуться на нас. От вас, вернее вашей подачи, Евгений Александрович, будет зависеть очень многое.
– Сделаю всё что смогу!- ответил я.
Видимо удовлетворённый моим ответом, Араб качнул головой и закрыл глаза.
Остальной путь мы проделали молча.
Целую неделю после этого , меня тренировали. Как глядеть в глаза, как отвечать на вопросы. Гипс не снимали.
– Походи так.-сказал Араб, -Пусть китайцы видят, что не одни они пострадали в этой схватке.
Ожидали проверяющего из Пекина. Он должен был решить дальнейшую судьбу нашего отдела. И его хозяев тоже.
– Их арестуют?
– Нет смысла делать это сейчас. Что им могут предьявить?
– Ну-у... -я задумался. -Измену Родине, например.
– Евгений Александрович! Измену можно повесить на меня, на вас. И можете не сомневаться, что так оно и будет. Лучше ответьте, не хотели бы вы, пока суть да дело, пройти курс молодого бойца?
– Молодого бойца?
– Хотите, назовём его курсом неуловимого мстителя. Только так! - он сжал сигарету в пальцах, -Заниматься будете, когда у нас найдётся время. Поэтому вы должны быть готовы днём и ночью. Согласны?
А что я должен был ответить?
После этого время стало двигаться скачками. Спортзал, кроссы, класс теории, стрельбище, обычно под утро приезжал Араб. Объяснял основы и разглядывал меня клюющего носом. Я всё время находился на острие, а люди не могут так жить.
– Могут!- сказал Араб. -Люди могут! Собачка помрёт. Поэтому мы учим не собачку, а тебя.
И всё покатилось дальше.
Примерно через пол-года, приехал Араб и сказал:
– Хватит! Два дня на то чтобы утряслось! Потом экзамен. Если не сдадите, до конца своей жизни будете звать меня "Ваше сиятельство".
– Я сдам!
– Если так, то я начну вас звать Жекой. Вы знаете перевод вашего имени с китайского?
– Это нечестно!- сказал я чувствуя, что где-то здесь подвох, но никак не мог его увидеть.
– Да, и Алишер приезжает завтра. Он собирается учить вас летать, а то один самолёт вы у него уже разбили. Так он опасается за другой.
Всё решили за меня, потому что мной двигала месть, а они собирались направить её в нужное русло.
– Ты сгоришь на этом пути!- сказал Али однажды.
Араб сидевший у камина, с интересом глянул на нас поверх газеты.
– Не беспокойся за него, он постарается гореть потише.- ехидно усмехнулся он.
Начинался бесконечный спор о психометрике, который они заводили почти каждый вечер. Али был за то, что все люди разные, нельзя ко всем подходить с аршином Араба. Другой же считал, что психическая энергия является некоей константой, примерно такой же как складной метр.
– Возьмём к примеру Жеку!- восклицал Али, забывая о своей восточной невозмутимости.
– Нет!- коротко отвечал Араб.
– Почему?
– Потому! Он не человек, в нормальном смысле этого слова. Извини, Жека!
– Да ничего.- отвечал я, и шёл собираться гулять. Зима. Темно.
– Очки не забудь!- хором кричали они мне вслед.
Очки чтобы защитить глаза от веток.
– Ноги у тебя слабоваты.- сказал как-то Араб, только теперь я звал его Дмитрий Васильевич.
– Я каждое утро по сто приседаний делаю! - возмутился я.
– Хоть по двести.- Дмитрий Васильевич был лаконичен. -Начинай бегать по снегу, Жека, по глубокому снегу! В идеале ты должен обогнать лыжника.
– Какого лыжника?
– На первый раз лыжником будет Али. Ему давно пора размяться.
Али возмущённо запыхтел, но согласился.
Я упал через пятьдесят метров, с мыслью никогда не подниматься. Н-да-а!
После такого позора, я решил тренироваться один.
– Посмотри как движется лось! - Араб дал мне подсказку. Я посмотрел. Прыгает.
И может бежать часами. Северные олени тоже.
Иногда, бегая по заснеженному лесу, я воображал себя одиноким снежным человеком в поисках родственной души. Только никого не было рядом.
Даже Она покидала меня в дни, когда хандра наваливалась полутонной тяжестью.
Пробежав по лесу я выскочил на взлётное поле. В конце его стоял ангар с нашим самолётом и часовыми. Полоса не охранялась. Это нормально, здесь нечего охранять, кроме ламп. И увидел их...
Два человека в белых маскировочных комбинезонах ковыряли промерзший грунт, прямо на линии световой дорожки.
В белом, значит не наши! Зачем прятаться на своей территории?
Я вытащил нож, с которым никогда не расставался, и взявшись за рукоятку, что обеспечивает почти стопроцентное попадание тупым концом с семи метров, бросил.
Потом извинюсь, если ошибся.
Нож ударил по шапке одного из сидящих. Всё, я был безоружен. Но и оставшийся не обнаружил желания сражаться насмерть. Он моментально отпрыгнул за сугроб, и через несколько мгновений уже мчался по снежному полю, в спасительную темень леса. По всей видимости это был классный лыжник, но он никогда не видел снежного человека. Йети. От которого невозможно убежать.
Большими прыжками я приблизился к нему на расстояние вытянутой руки и поскакал рядом. Краем глаза увидев чудовище с громадными глазами (очки), он дёрнулся в сторону и упал. Жутко ухнув, я подбросил своё тело в воздух и приземлился на его лыжи. Они треснули. Паровоз дальше не пойдёт!
