Владимир Кусакин - Все равно!
– И что потом?
– Потом ничего, я даже имя её не помню. Семнадцать лет, вот такие игры.
– А что за золото ты на Таймыре нашёл?
– Не совсем на Таймыре. С этим золотом я в Георазведку ходил, а они мне не поверили. Район разведан давно, пустой говорят. Так я больше и не навязывался.
У американцев подобный случай был, в Монтане по моему, не помню точно. Был один золотоискатель в конце 19-го века и нашёл он золото, много, лошадями вывозил. А потом убили его вроде как, а жилу так и не нашли. До сих пор любители ищут. Оно хитрое, пятаком может на поверхность выйти, а ни по краям, ни вокруг, ничего. Тысячу лет ходить можно, не найти ... И ты Али на меня не сердись, это я не кручу, просто в другой раз. Хорошо?
– Восточные люди умеют ждать.
– Угу.
– Что, угу?
– Дождутся говорю, некоторые восточные люди. Летать научишь?
– Научу Жека. Только ты не пропадай!
– Тогда может скажешь, кто устанавливает этот уровень секретности?
Али задумался, поморщил нос, поёрзал на сидении.
– Не знаю, Жека! Хотя мне тоже было интересно. Пробовал узнать, но ... Бумаги приходят из секретного отдела. Но к ним они тоже поступают сверху. Пример хочешь? Лет двадцать пять назад мне довелось работать на Северном космодроме в Плесецке. Там у каждого солдата пропуск с допусками, карточка синяя такая, по крайней мере тогда была синяя. По краям карты штампы допусков, маленькие такие печати. На них всякие зайчики, черепашки, уточки изображены. Если у тебя один зайчик, значит ты всю службу будешь ходить на точку "Зайчик", потому что на другую тебя не пустят. Бывало конечно разгильдяйство...
Он вздохнул.
– Да-а, присутствовал я на утреннем разводе в одной части. Пропуска вид теряют, их иногда менять надо. Командир командует:
– Всем предъявить пропуска на осмотр!
Все вынимают. Мы пошли вдоль строя. У одного пять, у другого шесть штампиков-допусков. И стоит такой замухрыжистый солдатик в очках, держит пропуск. Весь уштампован!!!
– Видишь?- командир меня спрашивает, -У меня только пятнадцать, а у него сорок два! Кто ему это дал?! Загадка! Да ты посмотри на него!
Али говорил, а я лихорадочно соображал. Кто же из наших попадает под описание замухрыжки в очках?
– Подожди Али! Может у этого солдатика какая-нибудь примета была? Скажем обе ноги левые, или родимое пятно во всю щёку?
Прижмурился Али, вспоминая.
– Особых не было.- наконец сказал он. -Только вот глаза...
– Что глаза?
– Складки верагута очень большие, края глаз накрывали. Я ещё тогда внимание обратил.
– Ага, знаю о ком ты говоришь.
Обычно мы работаем в одиночку, но бывают случаи, когда посылают компанию. Поэтому начальсто устраивало для нас семинары, чтобы народ узнал и увидел с кем работать придётся. Вот там мы с ним и познакомились. У Виктора вид замороченного интеллигента, иногда надевает очки, чтобы спрятать свой несчастный взгляд, иногда снимает.
Преимущественно на работе, чтобы всерьёз не относились.
Он тогда уже зубром был, сотни находок. А как ножи кидает?! Вот этому он и меня научил. Подготовки у нас практически никакой. Кто-то был в армии, кто-то нет. Искать можешь? Вот и ищи! А Виктор мне своего кузнеца отдал. Берёт дорого очень, зато уж сделает...
– Ты не зацикливайся, - сказал он, -тебе не нужно десять ножей, он сделает один, но твой!
На вопрос: "Из чего делать?", ответил:
– Метеоритное железо! Самый лучший вариант. Завтра пойдём к коллекционеру, который такие штуки скупает, он продаст.
– Точно продаст?
Виктор улыбнулся.
– А куда он денется? Деньги готовь!
– Сколько?
– Тысяч десять.
– Рублей?
– Ага, рублей, только американских.
Десять тысяч - это всё что у меня было.
– Потянешь? А то могу занять.
– Нормально. Только у меня ещё никогда не было ножа, который можно поменять на машину.
Метеорит мы купили. Коллекционер долго смотрел на Виктора печальными глазами.
– Только если для работы.- наконец сказал он, и полез доставать.
Метеорит был чёрного цвета и выглядел как обычный булыжник, но с одной стороны отполирован. Там были видны серебряные точки-вкрапления, как звёздное небо ночью.
Кузнец заломил несуразную цену, а денег больше не было. Пришлось подогнать ему мой старый "Москвич", без одной рессоры.
– Утешил ты меня, Евгений Александрыч! Буду теперь на машине по селу разъезжать.- говорил он разводя огонь. -А рессора, чего ж, скуём новую. Ты посиди здесь в тенёчке, жена сейчас квасу принесёт.
Процесс ковки занял всего пол-часа, не считая приготовлений, которые заняли почти целый день. И подгонки по руке, ещё час.
Нож получился большой и грубый, с отметинами молота.
– Вот,- сказал кузнец, -это он! Можешь называть произведением искусства.
Дожно быть у меня была очень разочарованная физиономия. Он засмеялся.
– Ну не хочешь, не бери.
Подошёл к сундуку, открыл.
– Можешь всё забирать!
Сундук был набит холодным оружием. Кинжалы, шпаги, сабли. Я взял одну, сверкающая, украшенная инкрустацией, на лезвии клеймо "Сделано в году 1802 мастером Михеевым". Вот это да! Может этой саблей с Наполеоном воевали!
– Ну ты и жулик, Михалыч! - голос Виктора от двери заставил меня вздрогнуть.
– Брось эту железяку Жека! Он такие для музеев делает, из китайской нержавейки. Нарочно сходи в областной краеведческий, сколько там этого барахла? А, Михалыч?
Он взял из рук кузнеца мой нож.
– Смотри!
Виктор поставил лезвие на ломик, лежащий на верстаке, и ударил по нему молотком. Конец лома отвалился и запрыгал по полу.
– Такую вещь спортили.- проворчал Михалыч, впрочем вид у него был довольный.
– На!- Виктор протянул нож мне. Я взял его холодную тяжесть и провёл рукой по лезвию.
– Ничего не напоминает?
– На кремнёвый нож смахивает. В музее видел.
– Бери выше!- он вытащил из-за пояса родного брата моего тесака. -Так делали обсидиановые ножи, самые острые и тонкие лезвия на Земле. Ещё в древние времена ими делали операции, да и сейчас делают. Но обсидиан хрупкий, а это ...
Он бросил свой нож на наковальню плашмя. Тот подпрыгнул, перевернулся в воздухе и воткнулся в пол.
– Видишь? Сам втыкается! А почему? Михалыч не говорит. Ты знаешь Жека, что все кузнецы с чёртом братовья? Давай клей, чёртов брат, сейчас ручку сделаем.
Он опустил рукоятку в банку с клеем, который варил кузнец, дал стечь всё лишнее. Посмотрел, похмыкал.
– И верёвку, старый барсук! У тебя ещё должно с прошлого раза остаться.
Эти верёвки плетут на Мадагаскаре. - продолжал он обматывая рукоятку. -Дал я этому кулаку бухту, так он её быстренько растранжирил. Продаёт он её, что-ли? Если красоту захочешь, у него ещё проволока есть специальная, сам тянет.
