Мария Ермакова - Странствия Варлафа
— Угу! — промычал тот — непрожеванный пирожок мешал говорить.
— Тогда закрой глаза и не открывай, пока я тебе не скажу. Что бы ты ни услышал! Ты мне веришь?
Санни скосил глаза на мой ранец, на всякий случай нащупал следующий пирожок, и послушно закрыл глаза.
Ментальный приказ к атаке уже достиг Демона. Он возник прямо под обрывом и метнулся направо. Шедший оттуда на нас демон Ацуцы уже не считал нужным скрываться — Санни вовремя закрыл глаза!
Мой Демон ударил чужака в грудь. Тот пошатнулся, но продолжал идти на нас, упрямо наклонив рогатую голову. Я отвернулась от них и спустилась с холма, вытащив кинжал из ножен. Из-за спины раздались: знакомый вой сирены 'скорой помощи', звуки отчаянной грызни, рев, полный боли и ярости.
Бежево-черная молния взлетела над головой Санни и сшибла в полете второго демона, бежавшего от дороги и намеревавшегося запрыгнуть на вершину нашего сомнительного убежища. Они выли и катались, сцепившись в клубок, всего в нескольких шагах от меня. Я не знала, успеет ли Демон разделаться со вторым, и потому приняла боевую стойку, которой учил меня Макс — расставила ноги, задняя чуть позади, бедро повернуто внутрь, колено передней ноги согнуто. Третий демон Ацуцы уже выскочил из кустов и подходил ко мне, поблескивая глазами. Он остановился в паре метров от меня. Раздумывает? Красуется? Пугает?
Макс учил меня судить о планах противника не по его действиям или выражению лица. 'Лицо может быть под маской, — как-то сказал он мне на тренировке, — а руки и ноги могут обмануть. Смотри противнику в глаза, ни на миг не отводи взгляда. Ты поймешь, когда он захочет ударить!'. В красных глазах демона Ацуцы не отражалось ничего… Он просто стоял, наклонив массивную голову с таким расчетом, чтобы глянцевые острия изгибающихся рогов приходились мне аккурат в центр грудной клетки. Понимая, что глаза этой твари для чтения намерений не подходят, я покосилась на Санни. Тот закрыл ручонками лицо и покачивался, словно читал молитву. Но что-то подсказывало мне, что пирожок он не выпустил.
Если уклониться от удара рыжего — мелькнула мысль — он ударит Санни в спину! Значит, уклоняться нельзя. Надо выстоять. Интересно, сколько он весит? Килограмм сто? Наверное, все сто пятьдесят!
Вой сирены, переходящий в рокочущий горловой звук, вновь прокатился над полем. Рыжий мотнул головой и, дробно топоча копытами, понесся на меня. Я, кажется, пискнула что-то вроде: 'Мамочка!' — и выставила кинжал перед собой.
Со мной, видимо от испуга, приключился странный случай частичной слепоты. Мир сузился. Я перестала различать его краски. Исчез и сам демон. Я видела только его рога — их черные острия приближались с бешеной скоростью, и вот уже оказались в каком-то миллиметре от моей груди. Острие моего кинжала царапнуло его крутой лоб, поросший кучерявой короткой шерстью. Неожиданно тварь подбросило в воздух — рога распороли мне рукав рубашки — и отшвырнуло далеко в сторону.
Я облегченно оглянулась на мальчика. Он сидел, вжав голову в плечи, и изо всех сил закрывал ладошками глаза. Весь его вид говорил о том, что будь у него еще пара рук, он зажал бы и уши.
— Потерпи еще немного, — ласково сказала я.
Мое тяжелое дыхание в сочетании с успокаивающим тоном, кажется, испугало его еще больше. Теперь он уткнулся лицом в колени.
Через мгновение все было кончено. Для того чтобы уничтожить последнего демона, коту понадобилось совсем немного времени. Видимо, он научился убивать себе подобных. Не скажу, чтобы очень обрадовалась этой мысли. Я подошла к демону Ацуцы, чье горло было вырвано. Мой спаситель застыл над телом, прижав уши и оскалившись.
— Притащи сюда остальных, — приказала я ему, — мы сожжем их тела.
Наверное, мой голос дрогнул. Но у любого другого он бы вообще пропал — ко мне обернулась измазанная кровью черная морда: слипшаяся шерсть, красные глаза, выражение которых одно — ярость… В эту минуту это был истинный демон — дитя хаоса. Я на мгновенье забыла о тех временах, когда он, маленький и легкий, скручивался калачиком на моих коленях, или укладывался на плечах, засунув мокрый нос мне в ухо. Я уговаривала себя не бояться, но уговоры были бесполезны. ЭТО существо не подчинялось мне, как и магия, ставшая недоступной в этом проклЯтом мире. Я могла сколько угодно лелеять надежду, что это мой кот, видоизменный перемещением между мирами — но это было не так! Порождение зла, по каким-то своим причинам подчинившееся мне, было столь же чуждо моему миру, сколь и его рыжие собратья, чьей кровью он удовлетворил свой голод. Мгновение Демон мерил меня взглядом, словно подумывая о новом прыжке. Я смотрела на него, не мигая. Будь он котом, я бы никогда так не сделала, ведь для кошки немигающий взгляд означает агрессию. Но этого зверя можно было усмирить только так. Тонкая перегородка, если таковая вообще существовала в его разуме, отделяла его сейчас от безумия дикости, от истинной свободы существа, не подчиняющегося никому и ничему, кроме собственного кровавого голода. Она вибрировала и истончалась, и я видела это в его глазах — ярость или сомнение, голод или признание чужой силы. Я смотрела на него, не отводя глаз, забыв о том, что нужно дышать, не шевелясь, ибо стоило только ему почувствовать мою слабость, неуверенность или страх, и эти двадцатисантиметровые клыки оказались бы в моей плоти. В моем хрупком горле…
Не бывать тому!
Я прищурилась и медленно двинулась вперед, протягивая руку, чтобы коснуться забрызганной кровью холки. Я не позволю чьей-то больной фантазии, породившей этот мир, заманившей меня сюда, отнять у меня друга и верного спутника!
Я коснулась рукой его загривка и сильно сжала. Демон сморгнул, и опустил голову, словно смутился. Затем боднул меня в живот, и изящным прыжком перемахнул через растерзанное тело противника. Скоро он уже тащил второго, сжав зубами одну из лап. А затем принес и третьего. Принес, и отошел в сторону, с интересом следя за мной. Я достала зажигалку и поднесла к клоку красно-бурой шерсти. Зашипело, запахло паленым. Огонек перескочил на соседние тела и загудел, поднимая к небу столб вонючего черного дыма.
Демон проследил за ним взглядом, тряхнул ушами и растворился в придорожных кустах. Наверное, пошел вылизывать шкуру.
Я поднялась на холмик. Через поле, держа вредную скотину за конец веревки, к нам бежал Варлаф. Мне показалось, или его всегда смуглое лицо побелело?
Я помахала ему рукой и повернулась к мальчишке.
— Все кончилось, — нарочито весело заговорила я, — открывай глаза и принимай свою пропажу!
— Что случилось? — закричал Варлаф с поля.
На губах несчастной коровы я разглядела желтую пену. Ай, как нехорошо!
