Дмитрий Вернидуб - Завещание Фродо
Его спящие без задних ног спутники так ничего и не почувствовали.
На следующее утро компания, навьючив на Солиста инструменты, отправилась на поиски места падения "летучей звезды". Олли шагал с мечом на поясе. Оружие, видимо, пролежавшее в тайнике несколько столетий, казалось невысоклику удобным и легким. "Уж не испарится точно", - улыбнулся про себя Виндибур.
Тяга к различному вооружению была у него с детства. Олли часто рисовал оружие. Казалось, растворенная в крови любовь к мечам, лукам и кинжалам дремала, дожидаясь своего часа - какой-то встряски, призванной освободить древний зов крови, дабы однажды вложить в крепкую руку новый волшебный меч, подобный мечам из легенд. Еще раньше, будучи совсем юным, скрываясь после очередного досадного "случая" в глубине родительского сада, Олли, зажмурив глаза, представлял себя неким древним рыцарем. Он представлял, как верхом на великолепном скакуне, в сверкающих латах, въезжает в Хойбилон и все его обидчики разбегаются в панике кто куда, страшась справедливого гнева знаменитого героя.
Теперь и впрямь, судьба, зашвырнувшая на многие мили от родного города, преподнесла юноше бесценный подарок - дала в руки древнее знание, суля силу и власть.
Олли Виндибур никогда не был дураком. Он догадывался, что судьба (или кто-то еще), делая такие подарки, наверняка рассчитывает на него, а потому, справедливо рассуждал паренек, и спрашивать будут по-особому. Вот только что он должен предпринять? "Эх, если б кто-нибудь хоть немножечко подсказал! Интересно, а что бы брякнул по этому поводу Старый Брю? Наверняка что-нибудь вроде: "Не дрейфь, салага, медуза тебе под мышку! Поднять паруса, и полный вперед!"
Олли улыбнулся.
Вдруг он почувствовал, как его трясут за локоть.
- Ау, Олли, очнись! Там горит что-то! - Тина пыталась обратить его внимание на серый дым за дальними деревьями.
Видно, именно там ночью хлопнулась "летучая звезда".
Тина Уткинс - изящная девочка с большими голубыми глазами, разительно отличалась от своей сестренки-двойняшки. Пина была темнее, плотнее и немного выше. Но главное различие заключалось в характерах. Тина, мечтательная и впечатлительная, в противоположность капризной и смешливой Пине, схватывала все на лету. Ее же сестра славилась медлительностью и упрямством. Тина все подмечала первой, зато Пина всегда добивалась своего.
Олли не в первый раз ловил себя на мысли, что между ним и Тиной есть какая-то магнетическая связь, какая-то неуловимая ниточка, за которую непредсказуемая судьба дергала всякий раз, когда делала неожиданный поворот. Вот и сейчас Тина смотрела на Олли во все глаза, с нескрываемым обожанием, ожидая принятия решения. Невысоклик повернулся к спутнице и взглянул на обращенное к нему личико. К горлу подкатил ком. Вдруг захотелось сказать что-то теплое, ободряюще нежное.
Но вместо этого Олли с видом великого первооткрывателя изрек:
- Сейчас во всем разберемся.
И, махнув товарищам: "За мной!", твердым шагом направился к месту падения.
Из-за задымления трудно дышалось. Поваленные, частично обуглившиеся деревья указывали направление к углублению, образовавшемуся от столкновения небесного тела с землей.
Яма была чуть побольше той, на спуске с горы. От нее пахло серой и еще какой-то дрянью. На дне бордово тлели останки "пришельца".
Солист наотрез отказывался подходить к яме. Он жутко упирался и орал так, что казалось, вся островная живность должна взмыть в небо или броситься вплавь, чтобы в страхе покинуть остров. Хорошо еще, что веревка, которую захватил Пит, оказалось длинной и крепкой. Остужаемые морской водой осколки метеорита невысоклики клали в мешки, и ослик, все это время удерживаемый остальными, бодро бежал прочь от ямы, вытаскивая груз.
Наконец, посчитав, что для эксперимента осколков набрано достаточно, друзья взвалили поклажу на Солиста, который, несмотря на предельную для себя нагрузку, с удовольствием потрусил назад к пещере.
Обратная дорога показалась гораздо короче. Слушая рассуждения Олли о влиянии черного усмарила на "сколдованные" предметы, невысоклики подошли к своему ущельицу. И тут мощный далекий гул заставил всех четверых оборотить свои взоры в сторону материка. Глухой и мощный звук напоминал удара грома, прогремевший, судя по всему, где-то за горами, севернее Расшира. Гул сначала усиливался, а затем стал похож на равномерное грозное пение тысячи водопадов, каждый из которых был в тысячи раз мощнее, чем тот, что скрывал за собой пещеру.
Глава 6.
Потоп
Болто Хрюкл страшно гордился, что старый Брю считает его лучшим своим матросом, а тут еще ответственное задание с настоящими ранеными - подвиг, считай. Он с таким энтузиазмом задвигал веслами, что сам чуть не вывалился из лодки.
Еще чуть-чуть, и во двор доктора Четырбока можно было вплывать. Прохлюпав к массивной двери с многозначительно-противоречивой надписью: "Сон тоже лечит. Один раз не звонить", Болто ударил в рынду. Этот "дверной колокольчик" доктору преподнес паромщик, однажды пытавшийся поднять его с постели после праздничного дежурства. Тогда храп эскулапа не давал стуку проникать в дом.
Рында действовала безотказно. Обычно Четырбок вскакивал со словами: "На что жалуемся?", а потом открывал глаза и шел отпирать дверь. Звонить несколько раз полагалось потому, что первый удар в рынду только выключал храп, а со вторым целитель начинал свой путь к пробуждению.
На этот раз Четырбок бодрствовал. Он метался по дому, собирая склянки и горшки со всевозможными снадобьями собственного приготовления. Лекарю выделили полповозки в обозе Магистра невысокликов.
Главнее Четырбока по эскулапской части во всем Расшире никого не было. И хотя методы у лекаря были, мягко говоря, не совсем традиционные, его рекомендации выполнялись неукоснительно. Никто не удивлялся, если от головной боли он прописывал приложить к темечку молодую лягушку, а от меланхолии - пятнадцать раз поздороваться со своей тещей. Один раз, когда у того же Хрюкла сильно заболел живот, Четырбок заставил парня съесть миску побелки. После этого у Болто не только ушли боли, но на неделю отпали вообще всякие надобности. "Ну вот, голубчик, - приговаривал при очередном осмотре целитель, - теперь тебе не надо по утрам выскакивать во двор из постели, нарушая температурный режим. Дай организму настроиться".
Несмотря на почтенный возраст, эскулап никогда не забывал о своих подопечных и каждый день совершал обход больных, следя за выполнением предписаний. Неуклюжая, идущая вперевалочку по улицам Хойбилона фигура давно стала частью местного пейзажа. Правда, к вечеру Четырбок, принимающий благодарности, начинал путать диагнозы, но зато помнил всех, к кому обещал зайти завтра.
