Майкл Стэкпол - Глаза из серебра
На миг показалось, что бывший разведчик действительно видит бокал, но он знал, что это невозможно даже при помощи магии. Заклинанию поддаются только объекты неживой природы – по крайней мере, такова аксиома айлифайэнистской церкви. Конечно, иное воздействие оказывали магия атараксиан и светские мерзости, практиковавшиеся в Лескаре после антицерковного переворота Фернанди, но ведь они от дьявола.
Конечно, Малачи ежедневно молился о чуде, которое вернуло бы ему зрение, но если воспользоваться заклинанием – потеряешь свою бессмертную душу.
«Обладание зрением в этой жизни не стоит риска вечных мук в следующей».
Раздался громкий стук в дверь, и Малачи в ответ повернул голову направо:
– Входите, не заперто.
Щелкнул дверной замок, дверь распахнулась настежь, едва слышно скрипнули петли. По звуку шагов он понял, что гость обут в сапоги, а долгота шага подсказала, что пришедший высокого роста.
«Чем-то знаком этот звук, с призвуком какого-то царапанья…»
Малачи приподнялся со стула, наклонил голову в сторону гостя:
– Ваше высочество, такая честь для меня. Шаги тут же смолкли.
– Тебе говорили, что я приду? Или… – принц Тревелин не договорил. – С тобой, Малачи, ничему не следует удивляться, но я все-таки удивляюсь.
– Когда вы устаете, из-за раны в пятку вы немного приволакиваете левую ногу. Я этот звук запомнил с того времени, когда вы бывали у меня. – Малачи жестом указал принцу на другое большое кожаное кресло, занимающее центр комнаты – Вы приехали из Ладстона, причем спешили, значит, устали. Прошу вас, садитесь. Вина выпьете?
– У тебя это варгантское, которое ты так любишь?
– Одно из немногих удовольствий моей жизни. – Малачи вернулся к серванту и налил бокал принцу. – Наверное, должен благодарить за него вас – вы или сами пополняете мои запасы, или знаете, кто.
– Это своего рода дань, одно из условий мирного договора. Твое вино поступает из бюджета, предусмотренного на содержание Фернанди в изгнании.
Малачи заулыбался и, ориентируясь по голосу принца, подошел к нему. Вручил Тревелину его бокал, снова взял в руки свой и поднял его, чтобы произнести тост.
– За Божественную мудрость и справедливость Его слуг в ее выполнении.
Соприкоснувшись, бокалы тонко зазвенели. Малачи отпил из своего бокала, вернулся в кресло:
– Как оно вам?
– Вполне. Не возражал бы иметь эту марку у себя в Ладстоне.
– Я вам отправлю немного. Боюсь, что не выпиваю всего, что мне присылают.
– Спасибо за обещание, но я пробуду здесь недолго. – В голосе принца прозвучала нотка тревоги. – Есть мнение, что мне следует доказать народу свою способность управлять нацией и нашей империей на случай, если брат не сможет выполнять свой долг. Меня посылают в Аран на должность нового генерал-губернатора.
– Аран? – Малачи выпрямился в кресле, в памяти сразу всплыл учебный проект по тактике, который он критиковал дней десять назад. – Вас втравили в очень трудную ситуацию.
– Да, я сам знаю. – По треску кожи кресла и изменению направления голоса принца Малачи понял, что Тревелин тоже выпрямился в кресле и скрестил руки на груди. Наверное, уставился в бокал с вином. – После революции Фернанди власть – церкви в Лескаре закончилась, да и здесь она ослабла. В колониях это еще заметнее, у них есть пример революции в Брендании сто лет назад, а ведь мы рассчитываем на колонии – получаем от них сырье и вербуем людей в армию на случай войны; значит, Л ад стон будет закрывать глаза на проявления экстремизма, пока мы получаем то, что нам требуется. В последние десять лет в Аране не было сильного генерал-губернатора, а церковь больше заинтересована в спасении новых душ, чем в реформировании старых. Малачи согласился:
– К тому же у нас есть потенциальный враг – Крайина.
– Сейчас уже не такой, как в последние годы, – сказав это, Тревелин не скрыл сомнений. – Я слышал намеки из Мурома, что князь Арзлов согласился отказаться от попытки одержать военную победу над Гелансаджаром и городом Гелор.
Жрец Волка задержал руку с бокалом, не донеся до рта.
– То есть как? Арзлов отказался от возможности завоевать новую провинцию для тасира с помощью своих войск? С трудом верится. Задумал, наверное, что-то другое.
– Согласен, друг мой, но с этой угрозой я не могу считаться пока она не материализуется, – принц немного помолчал. – Я ведь зачем приехал сюда – хочу тебя просить. Не поедешь ли со мной в Аран? Мне нужны твои советы, помощь в ситуации, которая там создалась.
У Малачи задрожали от напряжения руки.
– Мне ехать в Аран? Нет, невозможно!
– Почему это? – голос Тревелина окреп. – Ты мне очень понадобишься. С тобой все можно обсуждать, и ты мне сразу укажешь, в чем мои ошибки. Мне нужны твоя помощь и твоя проницательность.
– Я вас понял, ваше высочество, и хотел бы соответствовать. – Малачи поставил бокал на подлокотник кресла и наклонился вперед, повторяя позу принца. – Но по сути дела я вам не нужен.
– Позволь мне самому судить о том, что мне требуется, Малачи.
– Вы сказали, что вам нужна моя проницательность, вот сейчас я вам ее и продемонстрирую. – Он широко развел руки. – Я ведь понимаю, через что вы прошли после смерти Рочел. Временами вам теперь жизнь кажется светским салоном, где место только сплетням. Я хорошо помню вашу жену и знаю, каким была ударом для вас ее смерть. Я от многих слышал, что вас это просто раздавило, но я-то знаю, что это не так.
– Ну, судить об этом лучше не пытайся, – принц помолчал несколько минут. – Каждое утро просыпался с мыслью – почему она не рядом. Меня и отец, и его окружение уговаривают снова жениться или взять даже несколько жен, чтобы пережить потерю; но я и думать о новом браке не могу, даже из соображений политического союза. Сейчас вообще еще рано, но думаю, что это навсегда. Я все спрашиваю себя, почему Господь забрал ее.
Малачи в раздумье покачал головой.
– Не стоит. Этот вопрос держит человека во тьме и обращает внутрь себя, но там вы не найдете удовлетворительного ответа.
– Не понял.
– Поняли, ваше высочество. Вы закончили Сандвик, вы освоили всю программу. Причина смерти вашей жены в том, что она сыграла свою роль в плане Господа. И ваше горе – это тоже часть Божьего плана. Вы сконцентрированы на своем горе и боли и думаете, что любящий Господь не допустит, чтобы так же страдали Другие, и только ощущая эту боль, вы сможете понять боль других. Человек, обладающий вашей властью, обязан это чувствовать, ведь он в состоянии унять боль Других людей. Эта боль напоминает вам о вашей ответственности перед миром и перед Господом и его планами.
– Значит, так мне велит Господь – отправляться в Аран?
