Ирина Сербжинская - История, рассказанная в полночь
— Куксон, дружище! — обрадовано затрещал Граганьяра, скользнул по поленьям, на мгновение исчез в зеленом пламени и тут же появился снова. — Ты как будто чем-то озабочен? — крохотные глазки Граганьяры, сверкающие, как рубины, проницательно уставились на гоблина. — Что случилось? Говори!
Куксон бросил взгляд на купцов, направляющихся к очагу: поглазеть на саламандру.
— Попозже расскажу.
Огонь в очаге сделался почти белым: Граганьяра насторожился.
— Чтоб мне сгореть, до чего же я не люблю ждать! А перекусить у тебя не найдется?
Гоблин вынул из кармана квадратную серебряную монетку.
— Вот, держи. Вчера заглядывал ко мне один чародей из звездочетов, так я у него для тебя лакомство выпросил.
Он бросил в очаг монету, Граганьяра на лету поймал и проглотил.
— Пайсы Наргалии! — он облизнулся, не прекращая сновать по горящим поленьям. — Давненько не пробовал. Вкуснотища! Еще есть?
Куксон достал другую монету, похожую на змеиную чешуйку.
— Деньги Пустынных земель. Пробовал?
— Конечно. Вкус у тамошних денег на любителя. Ну, давай, давай, бросай!
Он проглотил монетку и поморщился.
— Слишком соленая, но для разнообразия сойдет. Признаться, местные деньги мне уже приелись. Вкусно, конечно, питательно, но каждый день одно и то же, надоедает. Хорошо, хоть купцы захаживают, угощают деликатесами. На прошлой неделе старинный галеон отведал — изысканное кушанье!
Куксон понимающе кивнул: галеоны были любимым лакомством Граганьяры.
— А недавно кто-то бросил мне золотой нуобл, я было обрадовался, да зря!
Пламя сделалось бледно-лиловым: Граганьяра расстроился.
— Почему?
— Фальшивый! На вкус — описать не могу, тьфу! У меня всю ночь живот крутило, право, был бы смертным, попрощался бы с жизнью!
Он хихикнул и пробежал по горящему полену.
Компания купцов, громко переговариваясь, остановилась возле очага.
Граганьяра высунул голову из пламени и сердито уставился на людей.
— А, притащились! И что вам дома не сидится? Шляетесь тут, а я вас развлекай!
Но делать нечего: пришлось работать. Для начала Граганьяра устроил фейерверк: вылетел из очага целый сноп холодных белых искр и тут же превратился в стайку крошечных огненных бабочек, разлетевшихся по трактиру. Потом забушевал в очаге зеленый огонь, завихрился, взметнулись почти до потолка языки пламени — и десяток крошечных огненных саламандр упали на пол и разбежались в разные стороны.
Посетители восторженно загудели.
Возле стола Куксона появился маг Пичес, уселся напротив гоблина, подпер кулаком щеку и печально сообщил:
— С улучшением заклинания ничего не получилось.
— Я видел, — ответил Куксон, приглядываясь к странному предмету, который Пичес держал под мышкой.
— Не понимаю, почему? Я все точно рассчитал, проверил по книгам…
Куксон усмехнулся.
— Даже опытные чародеи иной раз ошибки допускают, а ты-то магией без году неделя занимаешься, — назидательно сказал он. — А скажи-ка мне, что это за чудище с тобой?
Пичес слегка смутился.
— Это… это чучел. Он в моей комнате под потолком висел.
— Ах, вот как, — протянул гоблин Куксон, рассматривая «чучел». Выглядел тот преотвратительно: длинное рыло, пасть полуоткрыта, острые зубы блестят, лапы кривые, с загнутыми когтями. Шкура зеленовато-бурого цвета, а на спине — сложенные перепончатые крылья, как у нетопыря.
Пичес аккуратно поставил чудовище на край стола и продолжил:
— Редкое нездешнее существо. Бонамур его зовут. Погиб достойной смертью, сражаясь с невежественными охотниками, которые сочли его колдовским зверем и после безжалостного умервщления смастерили из него чучел.
— Понятно, — удивленно проговорил Куксон, поглядывая то на «чучел», то на дверь — не идет ли Грогер. — А в трактир-то ты зачем его притащил?
— Скучно ему дома одному, вот и взял с собой. Мы в библиотеку Стеклянной Гильдии ходили, Бонамуру там очень понравилось!
— И как только тебя с таким страшилищем туда пропустили, — вздохнул Куксон.
— Взял парочку книг, буду по вечерам читать.
Пичес вытащил и сумки тяжелый фолиант.
— Вот, «Жизнеописания странствующих магов». О Джинтараке, самом известном маге Пустынных земель. В прошлом году довелось мне встретиться с одним заезжим чародеем, — глаза Пичеса восторженно заблестели. — Говорит, он был лучшим другом Джинтарака! Рассказывал, как они вместе сражались с колдунами во время мятежа змеелюдей!
— Врет, — хладнокровно сказал гоблин Куксон. — Джинтарак всегда работал в одиночку. Да и друзей у него не было, что немудрено, с таким-то характером, как у него!
Пичес взглянул на гоблина с укором.
— А чародей говорил, что друзей у знаменитого мага было много.
— Ага, как же, — язвительно откликнулся Куксон. — Помнится, когда Джинтарака погребали, Похоронной Гильдии пришлось нанимать комедиантов, чтобы те изображали скорбящих друзей и родственников. Хотя и погребать-то особо нечего было: змеелюди мало что оставляют, не к столу будь сказано…
— А вот тот чародей, его друг, утверждал, что более благородного и великодушного…
Гоблин Куксон только вздохнул.
Служба у Пичеса была сугубо мирной и тихой: знай себе накладывай чары прочности на бокалы да тарелки, непыльная работа! Другой бы радовался, а Пичес все о приключениях мечтает да жизнеописания знаменитых магов и чародеев читает. Понятное дело, в книжках-то все они один благородней другого предстают, да только Куксон по роду службы со многими из них вынужден был иметь дело лично, так что восторгов Пичеса не разделял: имелись на то серьезные основания.
— Ладно, ладно, — примирительно сказал гоблин. — Думай, как хочешь. А насчет улучшения заклинаний я вот что скажу: видел вчера Анбасу и поручил ему тебе помочь. Так что кончатся скоро твои мучения!
Пичес обрадовался.
— Скорей бы! Жизнь у меня сейчас — лесному троллю не пожелаешь. Вещи кругом болтают день-деньской, людям кости перемывают, иной раз и слушать стыдно! Пуговицы сплетничают, рубашки злословят, а ваш колпак… знали бы вы, что он говорит прямо сейчас!
Куксон стащил с головы колпак, строго посмотрел на него, нахмурился и отложил в сторону.
— Конечно, главные сплетники — это башмаки, — продолжал Пичес. — Вы и представляете, что они бормочут!
Куксон вытащил ноги из-под стола и обеспокоено посмотрел на собственные башмаки. Выглядели они благонадежно и солидно, куплены были в дорогой лавке, но кто знает, что у них на уме?!
Гоблин заколебался.
— Пичес, что они говорят?
