Марина Казанцева - Исполнение желаний
Он поднёс руку к глазам. Перстень не исчез. Теперь видно, что в массивное золото оправлен крупный чёрный прозрачный камень. Шатровая огранка, как у бриллианта. А оправа — две золотые змейки, переплетясь телами, охватили камень ртами. Богатый перстенёк. Кто-то потерял его ещё осенью, и он вмёрз в лёд. Неприятно было брать чужое, но теперь — на Селембрис — он точно никому не принадлежит. Кроме него, Лёна. Потом, когда он вернётся обратно в свой мир, сдаст дорогую штучку в администрацию лагеря под заявление о находке.
— Сияр! — крикнул он в небо.
Чёрная одежда по-прежнему на нём, только ноги босые. Ладно, с этим на Селембрис не проблема. Сейчас придумаем, во что обуться.
Сияр не прилетел. Наверно, оба волшебника чем-то заняты. Возможно, и Вавила и Гомоня в деле.
Вот подходящая берёза, молодая. Даже необязательно снимать кору — нужно просто нацарапать подходящие стихи. Нашлась и палочка. Итак, нам нужна одежда. Почему до сего момента Лёньке было безразлично, в чём он одет? Наверно, потому, что события происходили слишком быстро, а сейчас нас никто и никуда не гонит — есть время поразмыслить. Волшебник мы или свинопас?! В конце концов, имеем право позаботиться о внешнем виде! Тут ведь, в Селембрис, народ, как и везде — встречают по одёжке. Оденешься чернавкой — отправляйся чистить под коровой! Главное дело — отчётливо представлять детали, а в стихах важно отразить общее впечатление. Вот именно, Сияр прилетит, а всадник похож на чучело. Сияру-то что, он — лошадь. Ему больно наплевать, каков ты с виду. Блин, кора — это не учебник! Как рисуется-то плохо!
— Ну что такое?! — процедил Лён сквозь зубы.
Палочка растрепалась, и рисунок никак не получался. Кроме того, голова кружилась и было такое ощущение, словно он по-прежнему плывёт во сне. Надо сосредоточиться. Ладно, фиг с ним, с рисунком. Можно всё выразить словами.
Он представил себя верхом, в шикарном прикидоне. Дивоярской стали с ним всё равно нет, значит, и доспехи не к лицу. Оденемся во всё гражданское. Так, разве шпажку для порядка. И чёрный берет с пером. С фазаньим. И высокие сапоги с золотыми застёжками. И шпоры. Сейчас сочиню. Такой облегающий камзол с чёрными же атласными вставками, с шёлковым шитьём. Сейчас придумаю. И такой широкий рулик по плечу, шитый черным шелком и золотою нитью. И плащ, само собой, атласный.
Стихи всё не придумывались. Лён слонялся по поляне в тяжких поэтических муках. Добрёл до бережка и сел, свеся ноги с крутого обрыва. И тут вдруг догадался, даже хлопнул себя ладонью по лбу. Идиот! Трижды идиот! Ведь лето! И торопливо начал раздеваться.
Нырнул в обалденно замечательную воду и поплыл. Но, левую руку не разжимал — на пальце был перстень, а потерять его Лёнька не хотел. На середине оказалось неожиданно быстрое течение, и его завертело. Ноги попали в холодную подводную струю. Лёнька бился, чувствуя, что силы его оставляют, но не разжимал ладонь, оттого барахтанье приносило мало пользы. Течение несло его. В нос попала вода, глаза захлёстывало, и он не видел, как налетел на препятствие. Треснулся головой, но пальцы не разжал.
— Маркиз тонет! — истошно вопил голос где-то наверху.
— Помогите… — слабо пробулькал Лён, судорожно цепляясь за скользкие столбы.
— Сейчас, сейчас. — сказал голос сверху и снова заорал: — Люди добрые! Маркиза обокрали!
— Вавила, блин! — еле откашлялся Лён. — Ты, что ли?
— Да. Я. Не дрейфь, сейчас найдём тебе солидный прикид.
И продолжал причитать, бегая взад-вперёд по деревянному мосту.
— Вавила, это бесполезно, — прогундосил снизу Лён, — я не успел написать стихи.
— Не знаю, не знаю. Но, вот вижу, что как раз сюда направляется прекрасная карета. Посмотри, тебе подойдёт такая?
— Мне всё подойдёт. — сердито ответил Лён и застучал зубами. — Главное — одеться.
— Ваше величество! — завопил кот и затопал гриндерами. — Маркиз Карабас тонет! Его ограбили! Избили! Бросили в речку и ещё так долго хохотали! Ваше величество, я возмущён! Невиданное хамство! Я требую прокурора!
— И что маркизу надо? — брюзгливо спросил старческий голос.
— Ой, всех-то и делов, вашество! Штаны нужны такие захибонские, чтобы, знаете, формы выгодно подчеркнуть.
— Чего мелет? — удивился Лён под мостом, вычихивая воду.
— Не обращайте внимания, вашество, обычный предсмертный бред. Значит, такой камзол с атласными прошивками и золотым шитьём. И чтобы обязательно высокий рулик по плечу со всеми положенными прибамбасами!
— Попроси какую-нибудь обувь!
— Слушай, ты чего мешаешь? — свесился сверху кот. — Я своё дело знаю.
— Значит, сапоги из самой лучшей кожи, с пряжками, с этими штуками, которыми лошадей под брюхо тычут — тоже непременно золотыми.
— Шпоры? — спросил брюзгливый голос.
— С ними, вашество! Да, да! И беретик-то, беретик! С таким длинным шикарным полосатым пером. Чтоб, знаете, вы в дверь вошли, а оно еще за вами тащится примерно полчаса.
— У меня нет таких. — ответил голос.
— Достаньте, вашество! — рассердился кот.
— Я больше не могу! — и Лён полез наверх. Там посреди моста стояла карета, на облучке сидел кучер. Из дверцы выглядывал король в короне, он был старым, под глазами синие мешки. Губы цвета тяжёлой кардиологии.
— С чего вы взяли, что это маркиз? — он подозрительно оглядел Лёна мутными глазами.
— А перстенёк-то, вашество! — подскочил Вавила и подхватил левую руку Лёна.
"Что творится?" — изумился тот.
— Советник, раздевайтесь. — устало бросил в карету король. Из кареты моментально вылетели точно такие шмотки, какие и заказывал Вавила.
— Мне перо не нравится! — заявил наглый кот.
— Отстань! — рассердился Лён и отобрал беретку. А Вавила уже лез в карету. Советник в одних трусах уже стоял с другой стороны.
— Вашество, премного благодарен. — бормотал кот, устраиваясь поудобнее на шёлковых подушках. — Да ты садись, маркиз! Поехали имение смотреть!
— Что происходит? — тихо спросил Лён, едва король задремал.
— Полный порадок, сэр! — дурашливо отвечал кот и полез к королю с вопросом:
— Почём принцессы нынче в вашем королевстве?
— На полтинник пара штук. — отвечал король и снова смежил веки.
— Я сейчас выйду, если всё не объяснишь! — предупредил Лён.
— Остановка по требованию! — немедленно заорал кот в окошечко. Карета дёрнулась и встала.
— Ладно, бывай, король! — воскликнул Вавила и шлёпнул лапой короля в ладонь.
Тот надвинул корону на ухо и привалился к спинке. Лён и кот вышли. Карета укатила.
