Терри Донован - Повесть Вендийских Гор
— Великий Кром! — воскликнул Конан.
Горкан рубанул вниз. Брызнула темно-синяя кровь. Щупальце вздулось на месте раны. С краев раны стала сочиться молочная жидкость и края потянулись друг к другу. Кешанец ударил снова. Щупальце дрогнуло и стало втягиваться обратно. Но вместо него хранитель выпростал еще несколько щупалец потоньше. Они, извиваясь как клубок червей, устремились к людям.
Конан опомнился и кинулся вперед. Скользкое щупальце, оказавшееся обжигающе холодным, задело плечо киммерийца и содрало с него кусок кожи. Он, не останавливаясь, отрубил щупальце, забившееся на полу, словно обезглавленная змея.
Горкана обвили сразу несколько щупалец, и он с остервенением рубил их, но все новые и новые оплетали его, забираясь выше. Одно из щупалец обхватило кешанца за шею. Он не выдержал бешеного натиска и упал, истекая кровью.
— Доберись до глаз! — выкрикнул он.
Конан перепрыгнул через кешанца и бросился к хранителю, увертываясь от вьющихся щупалец с ловкостью обезьяны. Древняя тварь, видимо, еще не пробудилась окончательно от долгого сна и не вполне могла уделять внимание сразу двум нападавшим. Она чересчур увлеклась расправой с Горканом и не сообразила, что второй человек не менее опасен.
Темное сознание хранителя слишком поздно отреагировало на атаку киммерийца. Острие длинного меча впилось в глаз и пошло дальше. Конан постарался вложить в стремительный удар всю силу. Расщелина заполнилась стоном, во много раз более громким, чем все предыдущие. Эхо заметалось между отвесными стенами.
Конан почувствовал, что меч достиг дна глазной впадины. Раздался хруст и меч провалился дальше. Щупальца взметнулись вверх, заодно подбросив Горкана. Кешанец пролетел по воздуху, со стуком упал и застыл без движения.
Щупальца заскользили по спине Конана, в клочья раздирая кожаную одежду. Он резко выдернул меч и воткнул его во второй глаз хранителя. Новый стон потряс расщелину. Щупальца разом обмякли. Хранитель стал таять, проваливаясь в колодец, как будто был обыкновенной ледяной глыбой.
20
Кешанец лежал, словно сломанная кукла. Левая рука была неестественно вывернута, грудь не вздымалась, кожа покрыта инеем. Конан присел над соратником и повернул его голову лицом к себе. Глаза Горкана были открыты, губы застыли в жуткой улыбке.
Он был странным человеком, этот кешанец, чернокожий варвар, да и был ли он человеком вообще? На сей счет у Конана имелись крупные сомнения. Он протянул ладонь, намереваясь закрыть глядевшие на него глаза. Неожиданно зрачки шевельнулись.
Конан снова почувствовал приближение чего-то темного и зловещего, силы, уходящей в глубину веков, туда, где землей владели армии ада и все было наполнено черным нечеловеческим колдовством. Он отдернул руку от лица Горкана, как от внезапно ожившей змеи.
Губы кешанца сомкнулись, иней стал испаряться. Скоро кожа его выглядела как прежде. Здоровой и цветущей кожей молодого негра. Пальцы заскребли пол и правая рука снова сжала старинный меч. Оружие словно влило в кешанца новые силы, помогло ему войти в очередную жизнь. Конан не сомневался, что Горкан только что был мертв.
— Ну как ты? — спросил Конан.
— Ты все-таки убил его, — сказал кешанец, вставая. — Я не ошибся в тебе, ты как раз тот, кто мне нужен. — Он пристально смотрел на киммерийца, оценивая, насколько подозрительно относится тот к существу, имеющему не одну, а несколько жизней.
— Кто ты и зачем я тебе нужен? — поинтересовался Конан.
Горкан не ответил. Он приблизился к колодцу и заглянул внутрь.
— Ты еще не пил из него? — Тревога прозвучала в голосе кешанца. Он неподдельно беспокоился за своего спутника, значит Конан действительно был ему нужен. Он не лгал. Северянин решил, что, по крайней мере, в ближайшее время ему от кешанца вреда не будет, и можно вполне довериться ему.
— Нет, — ответил Конан.
— Слава Сету, — сказал Горкан. — Подойди сюда.
Конан заглянул в колодец.
В прозрачной воде густо ветвилось какое-то растение с фиолетовыми листьями и огненно-красными цветками. Оно медленно вращалось. Листья были с зазубринами по краям и выглядели как стигийские ножи для жертвоприношений. Сквозь листья и цветки виднелось дно, усеянное человеческими черепами.
— Я бы сказал, что мне это не нравится, — заявил Конан.
— Если бы ты попробовал испить воду, пока это растение там, тебе бы понравилось еще меньше, — объяснил Горкан. — Правда, не сразу. Сначала оно пустило бы в тебе корни, предварительно выделив обезболивающий наркотик. Я слышал, что это даже приятно и жертвы стонут от радости, пока растение ест их изнутри. А потом они начинают кричать, и уже не от счастья. Растение разжижает человеческие ткани, они превращаются в отвратительную слякоть — и мясо, и кости. Целой остается только голова. Растение забирается обратно в колодец и выращивает из человеческих останков и воды ледяного осьминога, который защищает колодец, пока, наконец, его не убьет какой-нибудь смельчак и не выпьет воды, мучимый жаждой. — Горкан в задумчивости зачерпнул из колодца и смотрел, как влага просачивается сквозь пальцы.
Конан невольно шагнул назад.
— Ты что, пришел сюда, чтобы стать осьминогом? — спросил он.
— Вовсе нет, — ответил кешанец. — Настало время прервать круг.
Он сунул свой меч в воду. Зазубренные листья потянулись к нестерпимо засверкавшему лезвию и принялись обвивать его. Мышцы на руке Горкана вздулись буграми, но он даже не изменился в лице. Все новые и новые листья обвивали меч. Растение стало вращаться все быстрее, вода забурлила. Черепа, увлекаемые течением, поднялись в безумном хороводе.
Горкан потянул меч на себя. Верхние листья забили по поверхности воды, поднимая брызги, словно вытащенные неводом рыбы. Конан на всякий случай отошел еще на несколько шагов. Горкан тоже стал отступать, как рыбак, вытягивая на воздух подводного обитателя. Показались первые цветы. Оказавшись без воды, они вяли и загнивали в считанные мгновения. Это было похоже, скорее, на соприкосновение с огнем, чем с воздухом. Из воды с громким всплеском вылетели три черепа и разбились о стены, как яичная скорлупа. Появились корни, тонкие, белые. Они хватались за камни, но не могли удержаться. Наконец Горкан вытянул растение целиком. Листья, обвившие меч, уже почти добрались до его руки. Кешанец бросил оружие. Растение свилось на полу кольцами, напоминая клубок дождевых червей, и таскало меч туда-сюда в бессильной ярости.
— Это последнее, — сказал Горкан. — Я надеюсь, — добавил он, — больше таких тварей на земле не осталось.
